Было уже поздно, чем девочки думали, и ужин уже начался. Ясон, Ариадна, Паллас, Ноэль, Кастор и Лукас уже сидели. Кассандра села на свое привычное место рядом с отцом, и единственное пустующее место на скамейке, было между Ариадной и Лукасом.
Когда Элен перешагивала через скамейку, она случайно рукой задела Лукаса.
Лукас напрягся и попытался отодвинуться от нее.
"Извини", запинаясь проговорила Элен, пытаясь положить руку подальше от его, но не было никакой возможности отодвинуться на переполненной скамье. Она почувствовала, что он ощетинился, и попыталась под столом сжать его руку, как бы спрашивая, “Что случилось? ” Он выхватил свою руку из ее. И во взгляде, которым он окинул ее было столько ненависти, что кровь застыла в ее венах. Разговоры в комнате затихли и повисло гробовое молчание. Все взгляды устремились к Элен и Лукасу.
Без предупреждения, Лукас отбросил скамейку назад, уронив Элен, Ариадну и Ясона на пол.
Лукас встал над Элен, глядя на нее сверху вниз.
Его лицо было искажено от ярости.
Даже когда они были одержимы Фуриями, и Элен и Лукас ожесточенно боролись, она никогда не боялась его. Но теперь его глаза выглядели черными и странными — как будто его не было там больше. Элен знала, что это не просто игра света. Тень расцвела внутри Лукаса и гасила свет его яркоголубых глаз.
“Мы не держимся за руки. Ты не говоришь со мной. Ты даже не СМОТРИШЬ на меня, ты понимаешь? продолжал он безжалостно. Голос его повышался от скрипучего шепота до хриплого крика, когда Элен отпрянула от него в шоке.
“Лукас, достаточно! ” Испуганный голос Ноэль был окрашен тревогой. Она не узнавала своего сына.
“Мы не друзья,” ворчал Лукас, игнорируя свою мать и продолжая угрожающе надвигаться на Элен. Она дрожа всем телом отодвигалась от него пятками своих кроссовок, от которых исходил жалостный скрип, когда она провела их по плитке, ища опору.
"Люк, какого черта?" крикнул Ясон, но Лукас не обратил на него внимания.
“Мы не болтаем, не шутим, не делимся больше ни чем друг с другом. И если ты КОГДАЛИБО надумаешь, что имеешь ПРАВО сесть рядом со мной снова...”
Лукас протянул руку, чтобы схватить Элен, но отец сзади схватил его за плечи—помешав ему причинить ей боль. И тогда Элен увидела Лукаса делающего такое, что и приснится не могло, что он может это сделать.
Он развернулся и ударил своего отца. Удар был настолько тяжелым, что Кастор пролетел через всю кухню и снес шкаф со стаканами и кружками над раковиной.
Ноэль закричала, закрыв лицо, когда осколки разбитой посуды полетели во все стороны. Она была единственной смертной в комнате боя Сционов и в серьезной опасности получить травму.
Ариадна побежала к Ноэль, чтобы защитить и прикрыла ее собой, в то время как Ясон и Паллас бросились на Лукаса пытаясь повалить его вниз.
Зная, что ее присутствие будет только еще больше бесить Лукаса, Элен вскарабкался на колени, скользя по разбитой посуде добралась до двери и прыгнула в небо.
Когда она летела домой, то попыталась прислушаться к звуку своего тела в высоком, разреженном воздухе. Органы шумят. Если они в беззвучном пространстве, как Подземный мир или атмосфера вы можете услышать все виды звуков, такие как фырканье, буханье и бульканье.
Но тело Элен было тихо, как в могиле. Она не могла даже услышать собственное сердцебиение.
После того, что она только что пережила, оно должно было греметь, но все, что она чувствовала это невыносимое давление, как будто гигантское колено размалывало грудь.
Возможно, оно не бьется, потому что разбилось и остановилось.
"Это то, что ты хотел?" кричал Лукас на своего отца борясь, чтобы вырваться на свободу. "Как ты думаешь, она ненавидит меня?"
"Просто дайте ему уйти!" крикнул Кастор Палласу и Ясону.
Они остановились, но не отпустили сразу. Сначала они посмотрели на Кастора, чтобы убедиться, что он уверен в этом. Кастор стоял и кивал головой, прежде чем осуждающе проговорил.
"Убирайся, Лукас. Убирайся из этого дома и не возвращайся, пока ты не сможешь контролировать свои силы возле своей матери."
Лукас замер. Он повернул голову и увидел, как Ариадна стирает капли крови с лица Ноэль, ее светящиеся руки мгновенно исцеляли порезы.
Эти слова вызвали в памяти Лукаса картинки из прошлого. Даже тогда, когда он был малышом он был сильнее, чем его мать, и один раз во время истерики он толкнул ее лицо, когда она нежно пыталась поцеловать его. Он поранил ей губу и у нее текла кровь.
Лукас вспомнил звук боли, который она издала—звук, который попрежнему наполнял его стыдом. Он очень сожалел об этом, и с тех пор он ни разу не коснулся своей мамы тяжелее, чем он коснулся бы лепестка розы. Но теперь у нее снова шла кровь. Изза него.