Вот почему он увидел трехрукий силуэт. Человек изуродовал себя имплантатами, чтобы стать сильнее в бою. Чтобы убивать лучше и быстрее. И все равно ошибся. Потому что когда дерешься насмерть, нет сильных и слабых, потому что ставка у всех одна – жизнь. Праведная или нет, неважно. Одна, с концом, быстрым и мучительным. Не вернешь назад, не переиграешь, поэтому каждый бьется так, как никогда раньше. И нельзя ничего предугадать. Все равны, потому что цена одинакова.
Андрей оттолкнулся ногами и отпустил жуткое приспособление. Всего несколько сантиметров сполз по земле, только сверло, задев шлем, врезалось в камень и переломилось. А враг, потеряв опору, навалился на Андрея. Нож, зажатый в левой руке, дернулся, когда пробил защиту на шее и вошел глубоко в горло врагу. Теплая кровь потекла по перчаткам, капая на маску противогаза. Враг сразу обмяк и навалился всей тяжестью на Андрея. Спихнув труп в сторону, он неповрежденной рукой оттер кровь с линз. И увидел другого противника, держащего в руках легкий пулемет со свисающей лентой. Он внимательно вглядывался в Андрея, не отводя внимание ни на что другое. Звякнул передернутый затвор и…
Появившаяся словно из неоткуда тварь прыгнула на спину пулеметчику и с хрустом вцепилась в шею. Он закричал и пошатнулся. Пальцы самопроизвольно вдавили пусковой крючок, сжавшись от боли, но очередь прошла рядом, не зацепив Андрея. Бросив ненужное теперь оружие, человек попытался стащить с себя мутанта, но тот вцепился крепко, вгрызаясь все глубже, ломая защитные пластинки костюма, разрывая кожу и мышцы.
Одной рукой Андрей выдернул из кобуры пистолет, не зная, в кого стрелять сначала – в человека или в мутанта. Сбоку мелькнула тень – и он выстрелил туда. Вопль из темноты дал понять, что не промахнулся. А через секунду оттуда выскочила другая тварь. В прыжке раскинув лапы и раскрыв пасть, метя Андрею в горло.
Пули перехватили ее в воздухе, смяли и отбросили в сторону, ни на секунду не прекращая рвать на куски. После этого огненный вал прошелся дальше, снеся все еще защищавшегося человека и мутанта, его пожиравшего. Прикатившийся следом грохот пулеметной стрельбы вывел Андрея из чувства ступора и заставил посмотреть наверх.
Огромный, кустарного вида вертолет, державшийся на четырех мощных винтах, завис прямо над ним, а два стрелка на боку крушили тварей вокруг него из крупнокалиберных пулеметов.
– Залезай! – раздался в наушнике голос, едва слышимый сквозь шум и помехи, – они не будут вечно ждать!
– Карс! – обрадовался Андрей, хватаясь за сброшенный сверху трос, – Какого черта! Что ты там забыл? И кто это вообще такие?
Трос потащили вверх, Андрею оставалось только держаться и постараться не упасть. Очереди сверху тонули в темноте, которую фонарик не был способен осветить, но судя по воплям, доносившимся оттуда, пули не пропадали зря.
– Наши вроде в порядке, только потрепало немного… Черт!
Вылетевшая из темноты ракета, оставляя слабый след, стрелой промчалась к вертолету и взорвалась прямо под одним из винтов. Мотор охватило пламя, в стороны полетели оторванные лопасти, с жутким гулом разрезая воздух.
Машину качнуло, пилоты пытались выровнять полет, но повреждения были слишком велики. Натужно воя уцелевшими моторами, вертолет начал снижаться, все сильнее переходя в падение. Его повело, вращаясь вокруг собственной оси, он полетел в сторону, все ускоряясь.
Андрей, все висевший на тросе, успел увидеть только взрыв. От толчка трос порвался, и он упал вниз.
Тайны экспериментов
Гай внимательно разглядывал потускневшую, почти полностью выцветшую картинку почти полностью голой девушки, лежавшей на фоне заката, больше напоминавшего ядерный взрыв. Художник, наверное, почти все свое воображение потратил на человеческую часть композиции, поэтому на пейзаж у него почти не осталось сил.
Плакат висел в одной из заброшенных комнат гигантского подземного комплекса. После того, как его единственный житель показал им свои наработки, они вежливо попросились выйти, но оказалось, что снаружи все просто кишит призраками, а в воздухе просто чувствуется всеобщее возбуждение места, не зря получившего название Проклятое поле. Пришлось просить помощи и заодно места, где можно дождаться очередного относительно спокойного периода. Ученый с радостью согласился, предоставив им в распоряжение не просто комнату, а целый сектор, где можно было занять любое свободное помещение. Кабели там были еще целы, поэтому и электричество было, работала вентиляция и автоматика дверей.
Саша уговорил Гая занять помещение подальше от переходного шлюза между секторами, чтобы минимум с двух сторон упиралось в монолитную землю, а дверь имела ручной запор. Для того, чтобы выполнить все условия, пришлось немало походить, выбирая между пустующими комнатами. Сектор оказался полностью необитаем и заброшен, в этом ученый не соврал. В момент Катастрофы он не пострадал, но все люди, находившиеся там, погибли. Если верить его рассказам, первое время шлюз не работал, отрезав сектор от всего остального комплекса, и что там происходило, никому не известно. Не помогут даже записи наблюдения, все помещения наблюдения обвалились почти сразу же, погребя под тоннами земли как охранников, так и всю информацию.
Если верить следам, жизнь прекратилась не сразу же. Несколько иссохшихся, почти рассыпавшихся скелетов так и оставались в тех позах, в каких их застигла смерть – за письменным столом, лежа в кровати, сидя с кружкой в руке, но были и другие останки, скрюченные в жутких предсмертных муках, с выломанными ребрами и оторванными конечностями. Были забаррикадированные мебелью двери, были пятна крови на стенах и жуткие, словно взятые из фильмов ужасов, отпечатки окровавленных ладоней. Следы от пуль и рассыпанные гильзы, сейчас ржавые и хрупкие, дополняли картину постепенного затухания и смертельной вражды.
Гай первый не выдержал всех этих вещей и затолкал Сашу в первую попавшуюся дверь, объявив, что лучше этой комнаты просто и придумать нельзя. Выселив местного постояльца – скелет, лежавший на кровати, Саша был склонен согласиться. Его и самого едва не мутило, как представлял, что здесь происходило между выжившими. Дверь была, конечно, без ручного запора, но Гай со свойственной ему изобретательностью это положение исправил, отломав ножку от табурета и заклинив ею механизм. Теперь, даже если фотоэлемент среагирует на чье-то приближение снаружи, дверь физически не сможет распахнуться.
Поэтому сейчас они просто коротали время, пытаясь убить скуку всеми возможными средствами.
– Знаешь, – сказал неожиданно Саша, разбирая и прочищая свое оружие, – а мне это кое-что напоминает. Почти…
– В смысле? – спросил Гай, отвлекаясь от разглядывания картинки, – Где-то такую красотку уже видел?
– Нет, я не про это, – отрицательно повертел головой Саша, откладывая в сторону оптический прицел, – вот это наше нынешнее положение мне очень знакомо, даже с тобой в приложении.
– Это ты про то, как нас аномалия в развалинах заперла? – Гай попытался аккуратно отцепить плакат от стенки, но тот разорвался от первого касания. Ругнувшись, он бросил остатки на пол.
– Вот именно, только с одним «но»…
– И каким же? – Гай сел рядом с Сашей и принялся расшнуровывать свои ботинки, – Только не говори мне, что здесь есть какое-то положительное отличие…
– А я и не говорю, – пожал Саша плечами, аккуратно расставляя вытащенные из обоймы патроны в один ряд, – Знаешь, в тот раз нашим стражником была тупая аномалия. Заскок природы, если хочешь. А сейчас ее место занял вполне разумный человек, хоть и немного сумасшедший.
– Ты про этого старика? – Гай отвлекся от своего занятия и посмотрел на Сашу.
– Вот именно. Не верю я ему. Хоть ты меня убей, но я ему не поверю, до тех пор пока не получу стопроцентных доказательств того, что он выжил здесь, без того, чтобы не быть главным виновником всего вот этого, – Саша обвел глазами комнату, но Гай понял, что имелось в виду.
Откинувшись на спину и постукивая наполовину развязанными сапогами по полу, он пытался переварить услышанное. Конечно, маловероятно, что ученый в одиночку смог выжить в таких кошмарных условиях. А с другой стороны, на каком основании они ему не доверяют. Каждый спасается так, как умеет. Кто не убивал…