А ведь тогда женщина улыбалась очень похоже. Не плакала. Странно, а ведь он любил её улыбку. И представить не мог, что наступит момент, когда ему захочется увидеть, как родные глаза застилают слезы.
Но родной Дина уже не была, а причинить ей боль хотелось все сильнее, и если он мог удержать себя от физических действий, то остановить колкие слова не получилось.
– Хорошо выглядишь, – женщина подняла на него взгляд, будто выверяя, насколько искренне он говорит, и Сергей усмехнулся: – Но ты ведь это и сама знаешь, не так ли? Привыкла к комплиментам?
Теперь настойчивость директора, уверенного в необходимости сотрудничества с «замечательным дизайнером» воспринималась совсем иначе. Вот только интересно, чем на самом деле очарован генеральный: работой Дина или ею самой? Последнее казалось куда более реальным: достаточно вспомнить, как сам потерял голову когда-то.
Прошелся цепким взглядом по лицу с идеальным макияжем – и память вновь отбросила назад, к той девочке, что стеснялась выйти на улицу, накрашенная чуть ярче обычного. Теперь же может ли хоть что-то ее смутить?
Нарочито медленно опустил глаза к вырезу блузки, позволяя фантазии рассмотреть и кружево белья, и нежность бархатной кожи под ним.
Дина перехватила его взгляд и улыбнулась: знала, какое впечатление производит. Изящные пальцы поправили прядь волос, выбившуюся из прически, будто невзначай соскальзывая на шею и касаясь груди.
Мужчина повторил их движение глазами, еще сильнее раздражаясь. Накатившее несколькими минутами раньше желание стало еще острее, как и злость, пронзившая все его существо. Он не должен был чувствовать ничего подобного. Ни к ней. И плевать, что красива настолько, что перехватывает дыхание. За роскошной оболочкой – ложь.
Шаг вперед, другой, третий – и вот они уже настолько близко, что можно дотронуться рукой. Но разум возобладал – и Сергей поморщился, сожалея сразу и о случившейся встрече, и о невозможности уйти прямо сейчас. Придется работать, наплевав на все остальное. И чем быстрее начнут, тем скорее он освободится от этого неприятного общества.
– Кофе, Вика. Два.
Секретарша застыла в дверях, снова раздражая своей неуверенностью. Заметить попытку угодить было нетрудно: Сергей и на эту девчонку произвел впечатление. Дина уже знала, что сейчас услышит: учтивый вопрос о его предпочтениях. И прежде, чем Вика действительно заговорила, уточнила сама:
– Какой ты будешь? Черный, со сливками? Или капучино, если хочешь.
– Кофе? – голос прозвучал глухо, и Дина подняла глаза, наталкиваясь на вопрос в его взгляде. Пожала плечами, поясняя:
– Моя секретарша варит замечательный кофе. Нравится даже привередливым клиентам. Какой хочешь? – я попрошу сделать.
Мужчина сощурился, рассматривая ее. Показалось, или в уголках губ действительно спряталась усмешка?
– На твое усмотрение.
Дина согласно кивнула, будто ждала именно этого ответа, и обернулась к девушке.
– Вика, тогда мне эспрессо. И не забудь сахар. А Сергею Николаевичу… – пауза в словах была почти незаметной, словно легкий вздох, задержавший лишь на мгновенье, – то же самое, пожалуй, ты же не против?
На этот раз Вике надо было отдать должное: она ничем не выдала своего изумления от странного пожелания. Черный кофе Дина не пила, а сахар в офисе существовал только для посетителей: ни она, ни ее ассистент терпеть не могли вкус сладкого напитка.
– Хороший выбор, – Сергей хмыкнул и кивнул секретарше: – Да, Вика, будьте добры, мне то же, что и Дине Валерьевне.
Аромат, наполнивший кабинет, был чудесным. Но и только.
Зачем она задумала эту глупость? Кому и что хотела доказать? Самой себе, что теперь ей все равно? Что они ничего не помнит? НИ-ЧЕ-ГО.
Но попытка самообмана провалилась, а непривычный, нелюбимый вкус окончательно испортил настроение. В груди нарастало раздражение, и оставаться невозмутимой было все труднее, особенно когда прошлое подошло так близко, что стало почти осязаемым.
Она прекрасно помнила его вкусы. Больше: предпочитала то же. Уже много лет, с тех самых пор. Ведь Дина именно с ним, тогда, распробовала вкус кофе. И влюбилась не в напиток, как таковой, а в своеобразный ритуал. Когда густой аромат щекочет нос, прогоняя сон. Научилась чувствовать вкус еще до того, как он действительно ощутится на языке, угадывать по запаху, каким будет первый глоток.