– Мне холодно, – произнесла она, повысив голос. Сейбер виновато приблизился к ней и взял из ее рук тончайшую воздушную кружевную сорочку.
– Сомневаюсь, что она тебя согреет.
В этот момент девушка обвила руками его шею, и Сейбер оторвал хмурый взгляд от ее нижней рубашки. Элла откинула ему волосы со лба, открыв шрамы на лице.
Он опустил веки.
– Как это жестоко, – мягко промолвила она. – Жестокие шрамы на самом красивом лице, которое я когда-либо знала.
Он закрыл глаза.
– Теперь ты знаешь, почему я предпочитаю оставаться в темноте. И почему я посещаю мрачные клубы для стариков – там на мое уродство никто не обращает внимания.
– Твое уродство? – Она нежно разгладила пальцами бледный шрам, который начинался у корней волос, пересекал лоб, чуть-чуть не задев уголок глаза, и заканчивался на щеке. – Да, досадная штука. Но ее можно будет сделать почти незаметной – и я могу тебе в этом помочь.
Сейбер попытался отвернуть лицо, но она быстро приложила ладонь к его щеке.
– Открой глаза, прошу тебя. Он тотчас исполнил ее просьбу.
Она не отпрянула в испуге. Отвращения на ее лице тоже не было.
– Болит? – Она прикоснулась большим пальцем к сморщенной коже в уголке его глаза.
– Нет, – честно ответил он.
– И глаз не задет. Слава Богу.
– Да, мне повезло, – признался он. – Мне противна сама мысль о том, что пришлось бы обременять своей беспомощной слепотой какого-нибудь бедного слугу.
– Да я бы с радостью стала тем слугой, – воскликнула она. – Я хотела сказать, что, когда гляжу в твои глаза, я счастлива. – Она вздрогнула.
– Ты замерзла, Элла. Позволь, я помогу тебе одеться.
– Лучше обними меня.
Да он и сам обнял бы ее, но ведь он всего лишь мужчина – мужчина, который слишком долго подавлял свои плотские желания.
Элла пододвинулась ближе и обвила его руками, положив голову ему на грудь.
– Элла, милая моя, – промолвил он, втайне надеясь, что она не услышит отчаяния в его голосе. – Нам неприлично так оставаться.
– То, что произошло между нами, тоже можно считать неприличным. Я же не зеленая девочка. И прекрасно понимаю, что моя репутация отныне погублена навсегда.
Он затаил дыхание. Она говорит так, словно перечеркивает свое прошлое. Возможно ли это? Сейбер прижался подбородком к ее затылку.
– Я сделаю все, чтобы твоя репутация не пострадала после сегодняшнего вечера. Ты вернешься к гостям так же, как и пришла сюда. Ты объяснишь это тем, что запуталась в комнатах и не могла найти дорогу обратно.
– Не хочу.
Он ощущал кожей ее твердые соски. Возбуждение его достигло предела.
– Помрой Уокингем пытается заставить моего отца дать согласие на наш с ним брак.
Сейбер замер.
– Помрой?
– Да. Я говорила тебе, что кое-кто добивался папиной аудиенции. Так вот это были Помрой и его отец. И сегодня, на балу, он пытался увести меня в сад – без мамы. Он сказал, что ему позволил мой папа. Но я ему не верю.
– Я тоже, – задумчиво промолвил Сейбер. Уокингемы были хорошо известны в определенных кругах. Сейбер слышал о них от Девлина, у которого были самые разные знакомые. – Уокингемы никогда не посмеют и пальцем тебя тронуть, любовь моя. – Ходили слухи, что отец и сын имели склонность к совместным оргиям и делили между собой своих женщин.
– Мне это нравится.
Он слышал Эллу словно сквозь туман.
– Что тебе нравится?
– Что ты назвал меня «моя любовь». Видишь ли, мы оба думаем одинаково, мы оба знаем, что так и должно быть. Отныне мы будем вместе. И ничто не сможет нас теперь разлучить.
Нельзя позволить Уокингемам даже на шаг приблизиться к Элле.
Сейбер тяжело вздохнул.
– Ты должна вернуться вниз.
– Если только ты пойдешь вместе со мной. Он похолодел.
– И думать об этом забудь.
– Тогда и я не пойду.
– Не будь ребенком.
– Не смей называть меня ребенком! Я многие годы ждала этого момента. Я больше не позволю тебе бросить меня. – Для пущей убедительности она запечатлела крепкий поцелуй у него на губах. – Вот так. – Она с победным видом взглянула на него, чуть отстранив лицо. Ее припухшие губы являли свидетельство недавних поцелуев, его борода оставила на ее нежной коже красные следы. А что делать с ее спутанными волосами, он понятия не имел.
– Ты должен спасти меня от Уокингемов – Пома и его мерзкого папаши.
Желание защитить девушку и найти прибежище среди знакомых теней завладело Сейбером.
– Струан не отдаст тебя этим мерзавцам.
– Они богаты. Папе это известно. И у них хорошие связи в обществе.
– Об этом не может быть и речи, – возразил Сейбер, прежде чем успел обуздать вспыхнувший гнев.
Элла гладила его руки. Потом осыпала поцелуями шрамы – свидетельство его несостоятельности как солдата, командира и защитника своих людей.
Сейбер схватил ее запястья.
– Элла…
– Тише, успокойся. Для тебя так будет лучше. Матери всегда говорят своим детям, что поцелуи смягчают боль.
Он невесело рассмеялся:
– Уж я-то далеко не ребенок. Да и вы, сударыня, не моя матушка.
– Ну конечно, нет. Почему ты понимаешь все буквально! Я всего лишь хотела сказать, что раз матери говорят это своим детям, значит, так и есть на самом деле. О Сейбер, я бы хотела никогда не покидать эту комнату.
– Наши желания далеко не всегда исполняются, – произнес он.
– Про тебя ходят такие нелепые лживые слухи.
– Правда?
– Я знаю, это клевета.
Слова Эллы медленно доходили до его сознания. Он поглаживал кончиками пальцев ее нежную кожу – чуть выше завязки чулка.
– В твоей жизни не может быть никакой куртизанки – это совершенно ясно. Ты бы никогда не унизился до общения с таким существом.
Сейбер убрал руку.
– Я слышала, эти глупые старикашки в клубе Сибли рассказывали про тебя всякие небылицы. Ты просто не стал говорить им, что все это ложь.
– О чем ты, Элла? – спросил он, прекрасно зная, о ком идет речь.
– Я говорю о графине Перруш. Я спрашивала маму, кто она такая, и мама сказала, что это французская куртизанка, имеющая склонность к… Ну, я не знаю, к чему именно она имеет склонность, но, вероятно, что-то неприличное. Как бы то ни было, в свете только и говорят, что о тебе и Марго.
Значит, о нем сплетничает весь Лондон? Что ж, тем лучше. Они с Марго на это и рассчитывали.
– Мы разом покончим с грязными слухами, – продолжала Элла. – Я помогу тебе.
– Элла, мой милый дружочек, тебе и в самом деле пора вернуться к остальным гостям. – Он решительно отстранил девушку от себя, взял сорочку и натянул ей через голову. Когда она подняла руки, у него захватило дух – так она была соблазнительна. Еще немного – и он не в силах будет сдерживать себя. Необходимо скорее услать источник соблазна.
Как только Элла была одета, Сейбер усадил ее на стул перед трюмо, мысленно возблагодарив Бога за то, что рядом на столике нашлись щетка и гребень. Он сосредоточенно стал приводить в порядок волосы Эллы.
Ее тихий смех заставил его прекратить занятие и заглянуть в лицо девушки.
– Что тебя так развеселило?
– Ты. В роли горничной. Хотя, по правде говоря, ни одна горничная не доставляла мне столько удовольствия, всего лишь расчесывая мои волосы. Теперь посмотрим, сможешь ли ты заплести косу.
Он протянул ей щетку и гребень.
– Нет, мы посмотрим, как у тебя получится, маленькая злючка. Я буду подавать эти устрашающие на вид шпильки.
Пока девушка ловко заплетала и укладывала волосы, Сейбер отыскал на полу свою рубашку и повязал шейный платок.
– Я провожу тебя, – сказал он, надевая жилет.
– Ты будешь со мной, – добавила она сладким голоском. – И тогда все ужасные сплетни про тебя и графиню Перруш потеряют силу.
Он не может сейчас говорить с Эллой о Марго. Он был пока еще не готов объяснить ей, в чем состоят отношения, которые связывают его с француженкой.
– Элла, – терпеливо промолвил он. – Ты и так уже во многом помогла мне.