— Мо, прошу тебя, успокойся. Не знаю, что произошло, но это не стоит твоих слез. Мо, — мой голос так страдальчески звучал. А она плакала и плакала. Всхлипывала, тяжело вздыхала и постепенно успокаивалась.
Мошель приподняла голову, посмотрела на меня заплаканными глазами. Мне так хотелось осушить ее слезы своими поцелуями.
— Спасибо, — прошептала она и боязливо обняла меня за шею. Я напрягся и испугался, сцепив руки на ее талии. Мо прижалась мокрой щекой к моему плечу, и я почувствовал тепло. Она только что сделала меня самым счастливым, само того не подозревая.
***
Мо спала в моей спальне. На моей постели. Сам не понимаю, почему отнес ее, заснувшую, в свою комнату. Может, мне хотелось еще раз заснуть и проснуться рядом с ней. Просто полежать рядом и слушать, как тихо она дышит. Без лишних слов и движений. Наблюдать, как подрагивают ее закрытые веки и как медленно, но часто поднимается ее грудь от дыхания. Оно слишком частое и прерывистое. Уверен, это сказывается переутомление, усталость и слезы. Боже, какие у нее слезы. Чистые и невинные. Но как я могу говорить об этом с уверенностью, если вчера было очень темно? Я просто почувствовал. Почувствовал, какой беззащитной и напуганной она была, как маленький зверек. Его бьют, ругают, а он только прижимается к земле и скулит, моля о жалости. И Мо была такой крошечной и маленькой. Она нуждалась в заботе и ласке, которых была лишена не только в детстве, но во всей жизни. И я благодарен прекрасному провидению за случай подарить ей ту нежность и ласку, что требовалась ей. И впитав все до последней капли, Мо успокоилась и заснула, и сейчас лежала на моей кровати, укрытая легким пледом.
Я лежал рядом с ней на самом краешке, боясь помешать ей. Она спала точно также, едва касаясь края постели. Я лежал на правом боку и рассматривал ее лицо. Спокойное и чистое.
— Мо, — прошептал я. Она заерзала и нахмурилась. Я затих и перестал дышать, боясь, что она проснется. Но Мо только повыше натянула плед и засопела, как маленький ребенок. А я снова вернулся к своему тайному занятию и с еще большим замиранием сердца смотрел на неё. Такая маленькая и такая добрая. Почему наш мир не принимает таких прекрасных существ? Почему он так стремится испортить их?
— М-м-м, Люся, отстань, — Мо разговаривала во сне. Это интересно.
— Он мой босс. И что с того, что он очень симпатичный?
Я улыбался, как идиот, прекрасно понимая, что, не контролируя себя, она говорит всерьез.
— Да! — Мо повысила голос на кого-то в своем сне. — Я хочу поцеловать его.
Черт! Это лишняя и опасная фраза. Она ведь лежит рядом со мной, и я могу не стерпеть и поцеловать ее прямо сейчас.
— Где я? — сонная Мо села на постель и огляделась.
— Мо, — я коснулся ее плеча. Она посмотрела на меня.
— Ты заснула, и я отнес тебя в спальню.
— Но это ваша спальня.
— Знаю. Только не спрашивай, почему моя. Мне нечего ответить.
— Я рада, что проснулась в твоей комнате.
— Почему?
Придурок! К чему этот дурацкий вопрос?
— Устала каждое утро просыпаться одна, — Мо подняла голову и горящими глазами посмотрела на меня. Я сражался с желанием наброситься на нее и подарить ее телу нежные ласки. Нет, не хочу, чтобы все было вот так.
Я сел к ней поближе и костяшками пальцев погладил ее щечку. Смутившись, она опусти голову, пряча глаза. Потом подалась вперед и положила голову мне на плечо, тяжело выдыхая. Я едва не вскрикнул от той боли, что пряталась в ее дыхание.
— Ты не одна, Мо, — прошептал я. — Ты живешь в этом доме со мной и мне кажется, я не самый плохой сосед.
— Вы самый лучший…
Глава 11. Никита
Я сидел в гостиной и читал свежую газету, попивая кофе. Сегодня мне пришлось варить его самому и признаться, получился он отвратно. Но мне требовался заряд бодрости, поэтому я насильно пил темную невкусную жидкость. В добавок к кофе, последние новости из газеты бесили и раздражали меня еще сильнее. Очередные сплетни про звезд и публичное обсуждение личной жизни знаменитостей. Это противно! Журналисты в открытую капаются в чужом белье и выставляют напоказ все тайны и секреты знаменитостей. Чертова газеты! Когда Мо приносит их, новости в них кажутся мне более приемлемыми. И кофе она варит вкусный, в отличие от меня. Какая гадость!
Сделав еще пару глотков и убедившись, что вкус напитка не изменился, я вылил его в раковину. Такой гадости там самое место, так же, как и утренней газете, которую я отправил в мусорное ведро. И на столь эпичный ноте я надел рубашку и пиджак. Кофе я всегда пил без верхней одежды, имея привычку проливать горячие напитки на чистые вещи.
При выходе из дома около двери я остановился, вслушиваясь в непонятные звуки наверху. Что-то падало и к моему счастью, не разбивалось. А чьи-то маленькие ножки бежали по коридору. Мо через пару секунд с молниеносной скоростью сбежала по лестнице. Она еще не до конца проснулась и выглядела потрепанной. Волосы не улажены. На скорую руку собраны в пучок. Голубая рубашка с короткими руками застегнута не до конца. Молнии на кожаных сапожках и вовсе расстегнуты. Джинсовые шорты… слишком короткие. А на плече болталась тяжелая сумка с учебниками.
— Отвезите меня, пожалуйста, в университет. Я проспала, а мой автобус давно ушел. И уже и на первую пару опоздала, — она дышала через раз. Конечно, побегай по моему дому. Никакой фитнес с его беговыми дорожками не нужны.
— Ну, поехали!
Я открыл ей дверь и, на ходу прыгая то на левой, то на правой ноге, застегивая молнии на сапожках, вышла из дома.
Мо села в машину и быстро пристегнула ремень. Сумку с учебниками положила себе на ноги, скрывая их оголенную часть.
— Вы же поймите, где мой университет?
— Помню.
Она качнула головой и отвела взгляд. Ей было очень неловко. Возможно, из-за вчерашнего или из — за того, что позволила себе слабость.
Мы проехали уже большую часть пути, а Мо все молчала и молчала. Она смотрела в окно, и в ее отражении на стекле я видел ее грустный взгляд и опущенные уголки губ. Мо читала различные объявления на витринах магазинов. Не подумывала ли она уйти от меня и найти новую работу? Но мои опасения тут же развеялись, стоило нам проехать мимо ее кафе и прочитать ей объявление о поиске нового сотрудника. Мо сморщилась, нахмурилась и разозлилась. Почему?
— Игорь все еще ищет дурочек, на которых сможет орать.
Я не знал, что ей ответить, поэтому промолчал.
— Спасибо, вам.
— Да мне несложно. К тому же мне по пути и приехав рано на работу, я не навтыкаю своему брату за то, чего он не делает, — я улыбнулся ей. А она с трудом выдавила из себя болезненную ухмылку.
— Нет, я не про это. За все спасибо. В особенности за вчерашнее. Обычно, я редко плачу, и если это происходит, то только, когда никого нет. Не хочу казаться слабой.
— Слабые люди не плачут. Они смеются и прячут свои проблемы. Плачут только сильные. И только сильные люди не боятся рассказать о своих трудностях.
Не отрывая глаз от дороги, но самым краем взгляда я видел, с каким тихим восхищением Мо смотрела на меня.
— Моя подруга Люся говорит, что я не умею жить.
— А что в ее понятие жить?
— Ну, типо зависать в клубах, гонять на байках, встречаться с парнями, приходить домой под утра и не помнить, где проводила вечер.
— Тогда я тоже не умею жить, — Мо захохотала. Хорошо! Ее тоска, грусть и печать отступают.
— Вы замечательный, — с такой нежностью и лаской она произнесла эти слова, что мое сердце перестало биться на секунду. Я резко нажал на тормоз, и машина дернулась. Слава богу, затормозил я не от неожиданности услышанных слов. Просто мы приехали.