— И не надо на меня так смотреть. Я дружу с вульгарным адвокатом, а от нее нахватаешься.
Я хмыкнул. Подошел к ней и шепнул на ушко:
— Мне нравится. Ты всегда разная, иногда я не успеваю за тобой, но это только разжигает желанием поспеть за тобой. — Мое горячее дыхание ударяло в ее нежную кожу на шее, и она замирала. Переставала дышать. И ждала.
— Хочу показать тебе одно место.
Она молча кивнула, смотря на меня заворожённым взглядом.
Я взял, нет схватил ее за руку и потащил к своему маленькому домику, о котором никто не знал. Он стоял почти на окраине города, но из-за пышной зеленой травы его никто не замечал. Я редко посещал его, только в минуты тоски или грусти. А иногда и в приподнятом настроении в одиночестве я радовался своим успехам. Но сегодня я хотел другого. И с ней. Только с ней.
— Заходи, Мо.
Она переступила порог и зажмурилась от яркого света, который сливался с белыми стенами и белым полом. Мо сняла туфли и ступила на мягкий ковер. Осторожно прошла через маленькую, но уютную кухню и заглянула в одну единственную комнату. Потом Мо перевела взгляд на меня, но никакого удивление или вопроса в ее глазах я не увидел. Неужели?
Я начал подходить к ней, медленно. Она, немного осмелев, зашла в спальню и, подойдя к постели, застыла. Я встал у нее за спиной, распустил ее волосы, собранные в пучок, и отодвинул в сторону, оголяя шею.
— Мо, — прошептал я… — Пожалуйста, Мо… я так нуждаюсь в тебе.
Глава 15. Никита
Мо спала, положив голову мне на грудь. Уже светало, а ее сон становился только крепче. Она спокойно и размеренно дышала. Короткие розовые волосы падали ей на глаза, и я заботливо убирал их с лица. Она морщилась, ей было щекотно. А я улыбался, смотря на нее, лениво поглаживая ее раскрытую спину. Впервые чувствуя себя счастливым и нужным. Я чувствовал, что мое присутствие необходимо ей. Чувствовал, что ей необходимо слышать мой голос и проснувшись, она должна увидеть меня. Мошель увидит и поймет с еще большей отчетливостью, что я не оставлю ее и не брошу. А взамен… взамен мне нужна лишь ее любовь. Ведь мне так нравится ее чувства ко мне. Они сильно отличаются от чувств других девушек. Ее любовь, ее чувства, подаренные мне, полные осторожности, кротости, нежности, медленных движений и томных слов. Мо не спешит, делая все размеренно и последовательно. Она не кричит на каждом углу о своей любви ко мне, она тихо шепчет слова любви мне на ушко. И их слышу только я. Потому что они предназначены только для меня.
Она не старается произвести на меня впечатление и сразить наповал. Мо открывается мне, показывая себя настоящую. Такая, какой она родилась. Без лжи и лицемерия. Наполненная самыми чистыми эмоциями.
Мо не мчится по магазинам, скупая дорогие наряды, чтобы покорить меня. Она носит самую простую одежду, не стесняется и обходит стороной тех, кто оценивает только ее внешний вид. Хотя иногда мне до безумия хочется, чтобы своей красотой и невинностью Мо затмила всех. И может, я осмелюсь и подарю ей красивое и элегантное платье, которое по достоинству будет оценено ее прекрасным телом.
Но главное, чего я никак не могу понять — ей не нужны мои деньги. Да, она была удивлена и поражена роскошью моего дома. Да, она получает приличную зарплату. И да, она имела полное право потребовать повышения хотя бы за то, что раздевала меня. Но ничего этого не было. Она работала, получала зарплату, исправляла мои домашняя косяки и лояльно относилась к моим выходкам. Мо ничего не требовала, ничего не просила. Она, работавшая в кафе и с трудом зарабатывая деньги, могла просто надавить на жалость и купаться в роскоши и моих деньгах. Но Мо не делала этого. Потому что всю свою жизнь она добивалась всего сама, рассчитывая каждую копейку на нужды. Ей не от кого было ждать помощи. И даже сейчас, когда я рядом, она сама никогда не попросит у меня ничего лишнего.
Я посмотрел на нее, поцеловал в лоб и попытался привстать.
— Куда ты? — пробормотала Мо.
— В душ.
— Хочешь смыть со своего тела мой запах, — она чуть заметно улыбнулась и приоткрыла глаза, прикрывая ладонью от солнечного света.
— Не думаю, что это возможно.
Какой душ? О чем я думал? Уйти и не увидеть, как она просыпается, как жмурится от солнечного света, как мило и смешно зевает, будто маленький котёнок. Как томно улыбается, смотря своими дымчато-серыми глазами на меня.
— Почему ты так смотришь?
— Не знаю, — я покачал головой. Я и вправду не знал. А даже если и знал, то не в силах был объяснить.
— Что это?
Мо прикрывалась простыней, что-то скрывая от меня. Но я настоял и приспустил тонкое одеяние. На груди, даже точнее, в области шеи, высечены кожные отметины. Одна отметина шла вдоль ключицы. Другая, длинной и тоненькой ниточкой тянулась от мочки уха по правой стороне шеи. А последняя, самая маленькая и самая незаметная, но сильно бросающаяся в глаза отметина, как клеймо, была высечена в центре груди ровной полосой.
— Насмотрелся! — Мо оттолкнула меня и снова спрятала под простыней, повернувшись ко мне спиной.
— Эй, — я положил подбородок ей на плечо, целуя ее в висок. — Поделись со мной.
— Это её вина, — не нужно быть телепатом, чтобы понять, о ком говорит Мо. — Она старалась задеть самые чувствительные места. Я пыталась закрываться руками, но не могла долго выдерживать боль и… — запнулась. Взяла мою руку и положила к себе на грудь.
— Малышка моя.
Я целовал ее тоненький шрамик, надеясь, что от каждого нового поцелуя он начнет исчезать. Но чудес не бывает. И следы на теле остаются навечно.
— Я влюбилась в твои руки.
Мо развернулась ко мне и, привстав, положила мою руку себе на колени. — Задолго до того, как ты прикоснулся ко мне. Сильные, исписанные реками вен, настоящие мужские руки. — Пальчиками Мо скользила по моим венам, не упуская ни одной. — И когда я представляла, что эти реки потекут по моему телу, — на секунду она замолчала, взяла мою руку и своей щекой терлась о мою ладонь, — мне становилось не по себе, настолько безумно хорошо, что сотни мурашек тут же выбегали спросить: «что случилось?»
Мо открыла глаза и долго смотрела на меня. Я лежал около нее и с преданностью бездомного пса смотрел и слушал.
— Я никогда и никому не рассказывала о себе. Ты первый, — Мо нежно улыбнулась. — Ты первый, кому я разрешаю называть себя Мошель, — она нахмурилась, а я засмеялся. — Ты первый, кому я рассказала о своем детстве. Ты первый, Никита, и я хочу, чтобы ты был и единственным.
Глава 16. Никита
— Давай, рассказывай, — Дима, вальяжно развалившись, сидел на моем кресле.
— О чем ты?
Я делал вид, что совсем не понимаю, о чем идет речь. Прикинься дурачком, и от тебя отстанут.
— Не стройся из себя невинную овечку. Над твоим мечтательным выражением лица смеется весь офис.
— Когда будешь выходить из моего кабинета, передай всем, что я их уволю.
Полное спокойствие и ноль внимания на любые провокации брата. Его это ужасно злит и бесит, а я делаю вид, что занят очень важными делами. Мне кажется, перекладывать важные документы с одного места на другое — очень важное занятие.
— Серьёзно, Ник, что с тобой происходит? — Дима вскочил на ноги и сел напротив меня. — Ты на что-то подсел?
— Да, я конкретно подсел и чувствую жуткую зависимость.
— Что-то запрещённое?
— Хуже, — я закачал головой, словно приходил в жутком отчаянии, а на самом деле я был на седьмом небе от счастья. — Человек. Точнее девушка.
— Дай угадаю, — уголки губ Димы запрыгали от насмешливой улыбки, — та самая Мо.