— Да, ничем. Я учусь на факультете психологии. С более точной специальностью определюсь в дальнейшем. Зубрю учебники. Не хочется пролететь на экзаменах.
— Учишься понимать людей.
— Да. Мне всегда хотелось лучше разбираться в людях. Не только понимать, но и чувствовать их.
Мо говорила мечтательным голосом, отстранённо наблюдая за прохожими на улице.
— Мо! Серова, черт тебя подери! Я плачу тебя за обслуживание клиентов, а не за болтовню с ними!
— Игорь! Клиентов совсем нет!
— А что, других дел у тебя нет? В подсобке черт ногу сломит! Иди и прибери там! — хозяин заведения, грозный как скала, стоял, уперев руки в бока, и выжидающе смотрел на Мо.
— Сэр, простите, это я виноват, что задержал вашу сотрудницу, но дайте мне еще пять минут, и я отпущу ее, — я достал пятьсот рублей, моя коронная сумма, и положил на барную стойку. Игорь молча взял деньги, убрал их в карман фартука и скрылся в подсобке.
— Спасибо, — Мо заметно поникла и погрустнела, а все из-за дерганного хозяина заведения.
— Мо, я хочу предложить тебе работу в моем доме. У меня просто не хватает времени, и я просто не успеваю следить за порядком в доме.
— Работать прислугой? — из ее уст это прозвучало унизительно. Конечно, так оно и есть. Для девушки ее лет — это более чем унизительно. Работать в огромном особняке какого-то богатого болвана — это низко и неприятно. А я нафантазировал себе небесных замков. Клоун в черном костюме!
— Я согласна…
— Что?
Она согласилась. Я ушам своим не верю. Мо согласна работать в моем доме. Каждый день с утра пораньше следить за чистотой и порядком в моем особняке. Смахивать пыль с раритетных вещей в спальнях, в которых я даже ни разу не был. Она дала согласие без малейшего промедления и запинки. Не думаю ни о чем: нигде будет жить, ни сколько я буду платить за работу. Ничего! Ее совершенно не смутило, что вместо официантки в кафе она будет прислугой у меня в доме. Но почему? Почему она так легко согласилась? Возможно, ей всего лишь надоело работать в этой дешевой забегаловке на хозяина, который вечно орет и срывается по пустякам. Возможно, ей не хватает денег? Она ведь учится в одном из известных университетов, а на зарплату простой официантки Мо не сможет оплатить даже самые дешевые курсы. В любом случае, я был готов к чему угодно: к отказу, негодованию и возмущению. Готов был валяться у нее в ногах и умолять согласиться принять мое предложение. Но все произошло так быстро, что я потерял вкус к победе.
— Надоело работать в этом кафе. Игорь постоянно орет на меня и срывается, словно я одна виновата во всех его бедах. И мне нужно… — она осеклась и резко замолчала. — Хочу просто уйти из этого кафе, — Мо заправила прядь волос за ухо. Она нервничала, скрывая какую-то свою тайну, и вовсе не желала рассказывать о ней.
— Я понимаю. Мо, наверное, ты догадалась, что и жить ты тоже будешь в этом доме.
— Да, — ее светлые брови взлетели вверх, — конечно. Честно, мне порядком надоело жить в общаге и делить комнату на двоих. Ну, вы наверно знаете, как это… — она снова резко замолчала и стала теребить мочку уха. Она смутилась. Пожалуй, этот ее жест стоит запомнить.
— А что именно я должна делать?
— Держать в чистоте и порядке мой дом. В некоторые комнаты я даже не захожу, и ты тоже можешь особо над ними не трудиться.
— А готовить входит в мои обязанности?
— Вообще, я готовлю себе сам, но, если однажды после рабочего дня я приду, и меня будет ждать вкусный ужин, я буду благодарен тебе.
— Иногда я готовлю не очень вкусно, — Мо поджала губы и с осторожностью смотрела на меня.
— Я пробовал стряпню моего брата, а хуже этого, уж поверь мне, ничего не. — Мо немного успокоилась и улыбнулась. Ее светло-серые глаза горели теплыми лучами. Молча, в полной тишине, она говорила мне «спасибо». Вот прямо сейчас. Смотря в мои глаза, невидимые теплые лучи от ее серых глаз благодарили меня за возможность все изменить. А уголки губ дрожали в скромной улыбке.
— Тогда я могу сегодня вечером забрать тебя и отвезти. Покажу тебя дом, — я запинался почти через каждое слово.
— Да, я заканчиваю…
— Я знаю, во сколько ты заканчиваешь работать, — я поднялся на ноги. Мо тут же встала следом за мной, все еще бережно держа розу в руках. Она все еще боялась, что ее отберут у нее.
— До вечера, — я улыбнулся и поддался вперед, но резко вспомнил, что это было не свидание, а деловая беседа, и поцелуй, даже в щеку, еще совсем не уместен.
Я вышел из кафе с чувством победителя. Готов был горы свернуть. Готов совершить что-то масштабное и не совсем разумное. Невероятно! Что одна девушка может сделать с парнем, у которого казалось, есть все. Изменить его до неузнаваемости. Взбудоражить и пробудить новые, до сегодняшнего дня неведомые ему чувства. Невозможно! Она управляет мной, само того не подозревая. Контролирует. Ее улыбка вызывает мою, и я чувствую, как грудь наполняется приятным теплом. Ее смех, как мелодию великого композитора, хочется слушать снова и снова. Невозможно…
***
Ровно в восемь вечера я уже был около кафе и сидел в машине, слушая радиоприемник. Играла моя любимая песня Augustana — Boston. Я негромко подпевал вместе с исполнителем, настукивал ритм по рулю и смотрел на двери кафе. Когда они открылись и вышла Мо, я махнул ей рукой и, перебежав дорогу, она села в мой автомобиль.
— Привет, — она мило улыбнулась и пристегнула ремень безопасности.
— Попрощалась со своим шефом?
— Нет! Я ничего ему не сказала. Пускай побесится, когда увидит, что я не вышла на работу. Не мне же одной страдать от его напастей, — Мо победоносно вздернула подбородок.
— А ты бы тоже наорала на него, — я завел машину, и мы тронулись с места.
— Я орала, только все без толку. Он не пробиваем. Разговариваешь, как со стеной. Гнет свою палку и все, — Мо сложила руки на груди. Она злилась и была недовольна. Еще одно движение, выдающее ее эмоциональное состояние. Уже третье за сегодняшний день. Совсем скоро мне придется завести книгу: «Состояние Мо по ее движениям». Сдуреть можно, я и название уже придумал.
— А как твое полное имя?
— Мошель, — еле слышно ответила она.
— Необычное имя…
— Да оно ужасное! И абсолютно все так реагируют. Секундная тишина, а потом все считают его необычным, — Мо недовольно фыркнула. — А все из-за того, что мои родители хотели чего-то особенного. Маму зовут Мишель, и она решила изменить одну букву в своем имени. Вот и получилась Мошель, — Мо снова сложила руки на груди. Но сейчас она не злилась, а скорее негодовала. Да, за настроением девушек не угнаться. Оно меняется с молниеносной скоростью.
— Мне все равно нравится твое имя. Очень необычное для девушки с розовыми волосами, — она довольно захихикала. Мо смотрела на меня, а я на нее.
— А тебе нравится твое имя?
— Вполне! Правда, мне не нравится, когда меня называют по имени отечеству.
— Как именно?
— Никита Сергеевич!
— Как известный кинорежиссер — большая величина в киноиндустрии! — она захохотала, как маленькая девчушка, и остановить ее смех было невозможно. Как будто он так давно рвался наружу, что пока весь не выйдет, смеяться она не перестанет. — Так и ты. Только в музыке.
— Нет, — я боролся со своим смехом, — меня назвали не в честь режиссера, а в честь моего дедушки. Он умер совсем недавно.
— О, прости. Иногда я говорю ужасные глупости, — она опустила глаза.
— Ничего страшного. И кстати, мы приехали. — Мо вышла из машины и во все глаза рассматривала мой дом.
— Ты здесь живешь? — ответ ей не требовался. Она просто была переполнена восхищением, диким восторгом и волнением, окутывающее ее. Ее грудь тяжело поднималась и опускалась от нечастых вдохов и выдохов.
— Это дворец! И ты живешь в нем один?