Что, если ей не удастся уговорить его успокоиться и остановиться?
— Не пугайтесь, ради Бога, не пугайтесь! Я не причиню вам более никакого беспокойства…
— Но я не люблю вас! Нет! — твердо и решительно сказала Лиза.
— Елизавета Павловна, — пробормотал Бунин.
— Встаньте сейчас же! — велела девушка.
Поэт поднялся, оглушенный ее властным тоном.
— Елизавета Павловна… — вновь начал он.
— Нет, теперь послушайте вы меня, Кирилл Михайлович, — начала Лиза. — Я весьма польщена вашим вниманием к моей скромной персоне…
Поэт сделал попытку что-то сказать, но Лиза прервала его движением руки.
— Но я не люблю вас, — продолжила она. — И прошу вас более никогда не говорить со мною о… о ваших чувствах…
— Неужели для меня нет никакой надежды? — спросил поникший Бунин.
— Нет, — ответила Лиза.
Она ничуть не сомневалась в своих словах и действительно понимала, что для поэта здесь нет никакой надежды. Сердце ее было спокойно и холодно, когда она теперь смотрела на него и даже когда слушала только что его объяснение. Лиза только боялась, что он позволит себе лишнее, но теперь, когда поэт успокоился и она чувствовала, что он не преступит ее запрета, Лиза сделалась невозмутима и рассудочна. Нет, она не любила Кирилла Михайловича!
Более того, происшедшее показало ей самой природу ее истинных чувств. Она поняла, к кому стремится ее сердце, поняла и страшно испугалась. Что бы подумали люди? Что бы подумал и сам Владимир? Лиза не могла допустить и мысли, что он испытывает к ней то же, что и она к нему. Она, только она могла быть так испорчена! Недаром Ксения Григорьевна так была разочарована ею, так всегда твердила о ее дурном и своевольном нраве! Да, ей следовало уйти в монастырь! Определенно, только так и надо было поступить!
Поэт уже давно ушел, не заметив ее растерянности, а Лиза все никак не могла прийти в себя. Она и не подозревала, что рядом, за дверью, стоит он — предмет ее сомнений и раздумий — и терзается точно такими же чувствами и сомнениями. И точно также упрекает себя в недозволенных чувствах и не верит собственным глазам и ушам. Неужели она отказала Кириллу?…
Главы 11-12
— Что я вижу! — Буянов схватил приятеля за руку. — Это она! О, чудное виденье…
— О ком ты? — Храбров беспомощно оглядывался вокруг, пытаясь сообразить кого имеет в виду его друг.
Оба прибыли на бал устроенный князем Мятлевым в честь именин его супруги с большим опозданием, и теперь созерцали веселье в самом его зените.
— Да вот же! Ты разве не признал ее? — и ротмистр указал на Лизу, стоявшую неподалеку подле Дарьи Матвеевны. — Что за чудо эта девушка! Ты помнишь, с каким хладнокровием она смотрела на этих разбойников?
— Помню, — рассмеялся Храбров. — Только я не помню, чтоб ты был так влюблен…
— Да как же! Я уже тогда готов был изъяснить свои чувства!
— Ты — пожалуй. Но она… — Храбров усмехнулся. — Припоминаю, что… кажется, ее зовут Елизавета Павловна?
— Да, верно.
— Так вот припоминаю, что Елизавета Павловна не питала к тебе особой благосклонности. Более того, она была холодна и пресекла все твое кокетство.
— Мое кокетство? Ты это о чем? — возмутился Буянов.
— Да все о том же. Ведь ты неугомонный тип. Смотри, как бы не сделалось худо. В один прекрасный день какая-нибудь милая девица так отошьет тебя, что своих не разберешь!
— Да отчего же — отошьет? — прищурился Буянов. — Может, совсем напротив? Согласится?
— Согласится?
— Да, составить мое счастие! — ухмыльнулся ротмистр.
— Повеса неугомонный!
— Погоди, вот я сейчас приглашу ее на тур вальса, — и, не слушая замечаний приятеля, Буянов ринулся вперед.
Лиза, отдыхавшая подле тетки после мазурки, которая преизрядно ее утомила, с удивлением обнаружила перед собой ротмистра Буянова, которого хорошо запомнила. Ротмистр расшаркался перед Лизой и ее теткой и, не вдаваясь в воспоминания, ангажировал девушку на вальс. Улыбнувшись, Лиза согласилась. Они начали вальсировать.
Буянов тут же принялся говорить, как счастлив он ее видеть и как он полон восхищения только при воспоминании о ее храбрости тогда, на станции перед лицом столь суровой опасности.