— Я ничего не делал, — сказал Джеймс.
Ну не совсем…
Минерва фыркнула.
— Весь зал гудит от предположений, кто вы и кто… — Увидев состояние Элинор, Минерва округлила глаза. — Она не может вернуться в бальный зал, ее тут же узнают.
— Да, я тоже пришел к этому выводу. — Он заглянул в один холл, потом в другой.
— Сент-Мор, я должна отвезти ее домой, — сказала Минерва.
Он кивнул и снова огляделся. Припомнив, как его брат Джек удирал из дома, когда оказывался в неприятной ситуации, Джеймс решительно повел женщин к кухне.
— Я могу танцевать всю ночь, — едва не упав, сказала Элинор, когда они вошли в кухню.
— Она совершенно пьяна, — прошептала Минерва, когда Джеймс подхватил Элинор.
— Да уж. — Он нес Элинор по ступенькам заднего крыльца.
К счастью, дом Сетчфилда был угловым и выход из кухни вел на улицу. И хотя вокруг полно экипажей, тут не толклись гости, как перед парадным входом.
Джеймс пробирался со своей ношей сквозь уличный хаос, Минерва следовала за ним, Элинор громко и фальшиво напевала мелодию вальса.
— Вы же не собираетесь нести ее всю дорогу до Брук-стрит? — спросила Минерва.
— Не думаю, что смогу, — рассмеялся он. — Вот мы и пришли. — Он кивнул на наемную карету в ряду частных экипажей.
Кучер явно не обрадовался таким пассажирам.
— А ее не вывернет? Тогда вам придется заплатить дополнительно, — сказал он, когда Минерва назвала адрес, а Джеймс усадил Элинор на сиденье.
— Вы едете с нами?
— Я не думаю…
— Как я втащу ее в дом в таком состоянии?
Джеймс поежился. Он об этом не подумал.
— Я не хочу будить Томаса Уильяма, он меня пристрелит, если я постучу в его дверь среди ночи, — продолжала Минерва.
Джеймс понятия не имел, кто такой Томас Уильям и почему этот человек так опасен, но не спорил. Он стал задумываться о том, не угодил ли в Бедлам, когда впервые пошел в дом на Брук-стрит.
— А если я попытаюсь втащить ее по ступенькам, она всех соседей перебудит, и тогда сплетни не остановить.
Этот аргумент Джеймс мог понять. Были времена, когда он подозревал, что живущая напротив леди Кокрам держит в корзинке для рукоделия бинокль, чтобы наблюдать за его домом, на тот случай, если кто-то из Тремонтов вдруг сойдет с ума.
— Да, — сказал Джеймс. — Я поеду. — Он вскарабкался в карету и сел напротив дам. Ох, он погряз в этой ночи сильнее, чем планировал.
Он отправился к Сетчфилду, желая убедиться в том, что Лонгфорд не обратил особого внимания на леди Стэндон и не впутал ее в скандал.
Нет, Лонгфорд ничего подобного не сделал, Джеймс учинил это сам.
И теперь должен проследить, что дело завершено.
Доставка ее домой, а не скандал…
Элинор дремала, уронив голову на плечо Минерве, а та сверлила его взглядом.
Карета наехала на препятствие, пассажиров тряхнуло, и Элинор вернулась к реальности.
— Нерва, куда мы едем? — пьяным голосом спросила она.
— Домой, — ответила Минерва.
— А где Сент-Мор? — Голова у Элинор качалась, когда она пыталась сосредоточить взгляд на подруге. — Знаешь, он поцеловал меня.
— Да, я видела.
— Шш. — Она неловко приложила палец к губам Минервы. — Не говори никому. — Она снова начала засыпать, но вдруг ее глаза округлились. — И вы тоже, Сент-Мор. Шш. Никому не говорите.
— Слово чести, миледи.
— Вы божественно целуетесь, сэр, — сказала она.
— Элинор! — упрекнула ее Минерва.
Элинор покачнулась, потом уставилась на подругу:
— Тебе стоит попробовать. Это точно так, как сказала Люси. Просто божественно! — Она уронила голову на спинку сиденья и начала неделикатно похрапывать.
Даже в темноте кареты было заметно, как запылали щеки Минервы Стерлинг.
Джеймс кашлянул, чтобы сдержать смех.
Элинор права. Поцелуй действительно был близок к чему-то божественному. Он не собирался ее целовать, но в саду в этом небесном платье, с мечтательными глазами, она была полна страсти.
Он подозревал, что на это можно возразить, что он воспользовался ее состоянием. Но он лишь поцеловал кончики ее пальцев, чтобы показать ей, как легко такой повеса, как Лонгфорд, может обмануть леди.
А потом… О Господи, потом его словно затянуло в болото.
Он не знал, чего боится больше: утром посмотреть в глаза Элинор или Джеку.
Сколько раз он, Джеймс, отчитывал своего сумасбродного брата за подобные выходки?
Когда карета остановилась, Минерва взбежала по ступеням и распахнула дверь. Расплатившись с кучером, Джеймс взял Элинор на руки и понес к дому.
Черт, такое впечатление, будто она камней наелась. Одолев ступеньки, он оказался перед лестницей, которая вела к ее спальне.
Спальне?
Минерва, должно быть, заметила выражение его лица.
— Вы не можете нести ее наверх. Это было бы непристойно.
«Даже непристойнее, чем поцеловать ее перед всеми светскими сплетниками?» — чуть не спросил Джеймс.
— Я бы положила ее под стол в столовой, и пусть спит на полу. — По тону Минервы было понятно, что это пойдет Элинор на пользу. — Но я не хочу, чтобы Тия нашла ее в таком виде.
— Тогда поднимаемся, — сказал Джеймс, уже направившись к лестнице.
Минерва раздраженно вздохнула. Она этого не одобряла, но что оставалось делать?
Поднявшись, Минерва торопливо обогнала его на площадке, чтобы показать дорогу.
В спальне Элинор было темно, но лунный свет проложил дорожку к узкой кровати. Мебели было мало. Когда они шли по дому, Джеймс задавался вопросом, о чем думал Холлиндрейк, сослав вдов в такую убогую обитель.
Он положил Элинор на простыни, Минерва прикрыла ее одеялом и подвинула к кровати горшок.
Элинор шевельнулась.
— Сент-Мор, это вы? — Не успел он ответить, как она потянулась к нему и похлопала его по нагой груди. — Да. Это вы. — Она вздохнула и, повернувшись, сонно засопела.
Ее прикосновение было таким невинным, таким доверчивым, что ошеломило Джеймса больше, чем ее поцелуй.
Но не было времени предаваться размышлениям, Минерва кивнула на дверь, торопя его убраться отсюда, пока эта ночь окончательно не погубила их всех. Вдовы Стэндон и так уже ходят по тонкому льду, и герцог Холлиндрейк зол на них из-за их выходок, так что не надо подливать масла в огонь.
Джеймс последний раз украдкой взглянул на Элинор, перед тем как Минерва закрыла за ним дверь. Единственная мысль звенела в его голове.
«Как я теперь найду тебе мужа?»
Глава 6
— Ты взял мою карету без моего позволения? — Голос Джека походил на злобное рычание.
Джеймс повернулся к брату, спускавшемуся с лестницы в халате. Можно подумать, этот поступок стоил такой поспешности.
— Это своеволие, Паркертон, забирать чужую карету и лошадей без позволения, — продолжал возмущаться Джек.
Джеймс поднял бровь:
— А сколько раз ты без спросу брал моих лошадей?
У Джека хватило здравого смысла смутиться:
— Ничья. Но в свою защиту должен сказать, что я всегда совершал набеги на твою конюшню с самыми благородными намерениями и делал это в твое отсутствие.
— Я запомню это на будущее, — улыбнулся брату Джеймс. — И уж конечно, не собираюсь похищать экипаж, чтобы преследовать какую-нибудь девицу.
Джек спустился с лестницы.
— В этом и заключается разница между нами.
— И какая же?
— Я бы не завез даму в канаву.
— Я могу править каретой. — Джеймс расправил плечи, и швы на сюртуке Джека затрещали.
Брат тяжело вздохнул:
— И когда я получу назад свой сюртук?
— Когда я покончу с этим делом. Разве Ричардс не принес тебе несколько штук?
— Принес. Но мне нравится этот.
Силы небесные! Джеймс предложил брату на выбор лучшие творения Уэстона, а он предпочитает этот скверно скроенный сюртук, который даже на тряпки для мытья пола не годится.