По блеску его глаз она поняла, что он не привык к подобному обращению. Но к его чести, он не отступил. Даже не моргнул в ответ на ее выговор.
— В этом платье вы не найдете мужа. В этом платье вы найдете неприятности.
Неприятности. Было в его словах мрачное предзнаменование и двусмысленность.
Того сорта неприятности, которые откроют ей все, чего недоставало в ее первом браке.
И что хуже — получить роскошную награду, которую сулил поцелуй Сент-Мора, только для того, чтобы променять ее на замужество, или выйти замуж и никогда и не узнать правды?
Элинор не могла рискнуть этим «не узнать». До встречи с Сент-Мором она жила неполной жизнью, и если это ее единственный шанс, она до своего смертного часа станет жалеть, что упустила его. Если в ее жизни не будет хоть одного момента, когда она действительно жила.
Поэтому она подошла к нему еще ближе.
— Если я не выйду в этом платье, как меня в нем увидят?
— Вам не нужно, чтобы вас видели в этом платье. — Он немного отступил, но толпа давала мало простора для движений.
Его нетвердая позиция подзадорила Элинор.
— Чтобы меня в нем видели? — Покачав головой, она придвинулась ближе. — Вы хотите, чтобы я вышла без него?
Он, видимо, собирался что-то сказать, но передумал и наконец заявил:
— Я должен думать о своей репутации, мадам. Я не стану продолжать сотрудничество с вами, если вы настаиваете на том, чтобы дефилировать перед светом в платье, которое охарактеризует вас как заурядную потаскушку.
— Заурядную? Правда?
— Как падшую, — уточнил он.
— Какая жалость, — вслух размышляла Элинор. — Я уверена, что платье мне подойдет. Вы согласны?
— К несчастью, да.
— И цвет мне к лицу, — продолжала она. — Разве вы вчера не сказали, что этот цвет для меня великолепен?
Он кивнул и сжал губы, словно говоря, что если бы мог взять свои слова обратно, то с удовольствием сделал бы это.
— Я почти уверена, что это платье просто создано для меня.
— Создано сводить мужчин с ума, — сказал Сент-Мор, скрестив на груди руки.
— Правда? — спросила Элинор, стараясь невинно округлить глаза. — Думаете, в этом платье я могу свести мужчину с ума?
— Да, — подтвердил он.
— Очень в этом сомневаюсь, — покачала головой Элинор.
— Не сомневайтесь.
Она вздохнула:
— Ох, возможно, оно подойдет и, может быть, сведет мужчин с ума, но я понятия не имею, как носят такие платья. Одно дело его надеть, но чтобы заставить платье работать, нужно уметь его носить, если вы понимаете, что я имею в виду.
По выражению его лица Элинор убедилась в том, что он прекрасно ее понимает.
— Может быть, вы сумеете помочь мне, мистер Сент-Мор.
— Помочь? — выдавил он.
— Да, конечно. Как я без мужского мнения узнаю, что надела платье правильно? Поскольку вы, похоже, на этот счет имеете мнение и осведомлены о… как вы это назвали? Ах да, потаскушки.
— Я не осведомлен, я просто предположил… — начал Сент-Мор тоном викария.
— Не думаю, что дочь джентльмена вроде меня, и вдобавок респектабельная вдова, будет выглядеть заурядной или потаскушкой только потому, что надела такое платье, — с улыбкой перебила его Элинор.
— Разве дочери джентльменов и респектабельные вдовы принимают приглашение мужчины составить ему компанию в саду?
Элинор побледнела. Значит, они были в саду вместе. Это не греза.
Как она надеялась…
— Мне было нехорошо… вы настояли, — сказала она, роясь в смутных воспоминаниях.
— И вы пошли.
Черт бы его побрал! Он, вероятно, прекрасно знает, как мало она помнит о прошлой ночи.
— Сэр, я никогда… — начала она.
— Что никогда?
Он ее поймал.
Сент-Мор поднял бровь и смотрел на нее с высоты своего положения — он-то был трезв и помнил все.
— Леди Стэндон, если вы появитесь в этом платье на публике, то окажетесь в более тяжелом положении, чем прошлой ночью. А что, если меня не будет рядом, чтобы спасти вас?
— Как вы сделали прошлой ночью? — Она приподнялась на цыпочки, поскольку прекрасно помнила его методы.
— Да. — Его заносчивость немного поубавилась.
— Так вы целуете всех леди, которых спасаете? Ведете их в залитый луной сад и соблазняете?
— Мадам, прошлая ночь была…
Она отмахнулась от его возражений:
— Если вы забыли, мистер Сент-Мор, я вдова. Мне позволена некоторая свобода.
— Свобода? — спросил он таким тоном, что Элинор бросило в дрожь. — Если у меня странное понятие о спасении дам, то у вас странное представление о свободе.
Так и есть. «Воспользуйтесь этой свободой, мистер Сент-Мор!» — хотелось ей сказать, хотелось закинуть руки ему на шею и узнать, насколько непристойным он может быть.
Пререкаясь, они придвигались все ближе и ближе друг к другу. Элинор не могла этого понять, ее просто влекло к Сент-Мору. К этому заносчивому, красивому, великолепному мужчине.
Вокруг них кружилась рыночная толпа. Далеко от Мейфэра, далеко от любопытных глаз, где никто не увидит, если они…
Когда она смотрела на него и обдумывала невозможное — не поцеловать ли его еще раз, — он отступил на шаг, и это расстояние зияло, как глубокое ущелье.
— Если вы намерены заключить выгодный брак, я предлагаю, чтобы мы прекратили…
В этот момент Элинор заметила, как крупный мужчина проскользнул мимо них, и перестала слушать.
Гигант разглядывал ее и мистера Сент-Мора чуть дольше, чем необходимо, и от его довольного выражения у нее по спине пробежали мурашки.
Что, если этот тип следит за ними?
За ней и Тией.
Она вихрем обернулась. Тия! Лихорадочно обшаривая взглядом толпу, она не находила никаких признаков сестры. И когда Элинор оглянулась на типа, который так встревожил ее, он тоже исчез.
— Господи! — выдохнула она, кинувшись к Сент-Мору. — Он украл ее.
Джеймс не был так уверен, что отчим леди Стэндон похитил Тию прямо на улице, буквально у них под носом, впрочем, они почти не обращали внимания на девочку.
По крайней мере, он.
Поэтому Элинор обыскивала одну сторону переулка, а он другую.
Раздражающая женщина эта Элинор Стерлинг. Вечно она его отвлекает.
Он отмахнулся от этой мысли и двинулся сквозь толпу, прокладывая себе дорогу своей осанкой и властными манерами.
Куда могла четырнадцатилетняя девчонка забраться за несколько минут, черт подери?
Он покачал головой. Ведь это длилось несколько минут?
Скорее вечность. О чем Элинор говорила? О свободе?
С таким же успехом это могло значить «воспользуйтесь ею».
Не успел он сообразить, что произошло, как крупный мужчина преградил ему дорогу:
— Кого-то ищете, хозяин?
Когда Джеймс остановился, второй мужчина появился позади него. И прежде чем он это понял, парочка злодеев подхватила его и повлекла в темный проулок.
— Отпустите меня! — приказал он.
И они это сделали, бросив его в кучу отбросов.
К счастью, Джеймс всегда был проворным, поэтому удержался на ногах и повернулся к своим обидчикам.
Его кулаки поднялись, готовые к драке.
Но к его ужасу, глядя на его руки, прохвосты расхохотались, будто ничего забавнее в жизни не видели, словно он в каждой руке держал по котенку.
— Что тут смешного, черт побери? К вашему сведению, я тренируюсь в спортивном клубе джентльменов.
— Спортивный клуб! — сплюнул рыжий. — Если вы еще этого не заметили, ваша светлость, вы не в Мейфэре. А теперь опустите кулаки. Мы не хотим причинить вам вреда.
— Но можем, если понадобится, — сказал великан, явно разочарованный тем, что ему не пришлось пустить вход свои похожие на кувалды кулаки. — Вы ведь Паркертон?
Этот вопрос заставил Джеймса понять, что его ситуация ухудшилась. И не потому, что они не попытались ограбить его.