– Почти, – ответил он и выгреб из резонаторного отверстия гитары свой давешний выигрыш в покер.
– Ха! – воскликнул я.
– Ты отлично держался, – сказал отец.
Он поцеловал меня в щеку.
– Я люблю тебя.
– И я тебя, – ответил я.
Вечером того же дня нам встретился еще один контрольный пункт. На этот раз я увидел только одного подростка, тоже в форме. Высокого роста, очень смуглый и прыщавый, он что-то клал на мешки с песком, и его длинный хребет изогнулся крючком, как ручка трости. Неуклюже переставляя свои длинные ноги, он подошел к грузовичку и медленно произнес что-то по-испански. Затем указал на стиральную машинку. Отец чертыхнулся и снова вытащил чек из бардачка. Парень отреагировал мгновенно:
– Налог! – сказал он на чистейшем английском.
Отец махнул рукой в направлении, откуда мы приехали и, судя по всему, объяснил, что мы уже уплатили сполна. На лице подростка появился испуг. Он вытянул шею и вгляделся в джунгли за обочиной. Там на складном стульчике восседал пожилой мужчина в форме, с журналом в руках и зубочисткой во рту. Парнишка свистнул, тот оторвался от журнала и передернул плечами, недовольный, что его потревожили. Парень замахал рукой, призывая его подойти.
Взгляд отца блуждал вокруг и остановился на мешках с песком. Вдруг он резко дал по газам. Раздался визг покрышек.
Грузовичок накренился и наехал прямо на преграду. Я пригнулся и услышал стук дерева о радиатор.
– Не поднимайся! – крикнул отец.
Он втянул голову в плечи, отчего сразу стал похож на голубя, и продолжал выжимать педаль до отказа. Я услышал громкий хлопок.
– Не поднимайся!
Я сполз в пространство для ног под бардачком. Грузовик повело в сторону – мы поворачивали. Затем машина выровнялась, и отец оглянулся.
– Оторвались! – сказал отец.
– Ну, ты даешь, папа!
– Я не собирался опять играть в эту игру, – объяснил он.
– А что это был за звук?
– Выстрел.
Скрючившись под приборной доской, я смотрел на колено отца и представлял, как пуля продырявливает ему череп.
– У них не было машины, правда? – спросил я.
– Не было. Скорее всего, их туда довезли и высадили.
– А рация есть?
– Возможно. Но, может, и нет…
– А вдруг есть?
– Я не видел.
Я переполз на заднее сиденье, тяжело дыша, как собака.
– Оллестад, не переживай. Мы в порядке. Они далеко позади.
Я посмотрел на него, и он увидел страх и разочарование в моих глазах.
– Не ожидал, что парень так быстро схватится за винтовку, – пояснил отец. – Он казался таким тормозом!
– Ну и глупо…
Отец кивнул и провел рукой по темным курчавым волосам. На его лице читалось сожаление и некое замешательство. И еще страх.
– И что теперь будет? – спросил я.
– Да ничего…
– А вдруг нам встретится еще один контрольный пункт?
– Ну, мне просто придется заплатить налог побольше, – с улыбкой ответил он.
– Это несмешно! – запротестовал я.
– Да, был напряг, но всего-то секунду, – ответил он. – Зато теперь мы в шоколаде.
Я все время представлял, как пуля проделывает дыру в его затылке. Ждал, что охранники с пропускного пункта догонят нас и начнут пытать. Чем больше расслаблялся отец, тем быстрее разворачивались в моем мозгу жуткие картины.
– Я больше никогда в жизни никуда с тобой не поеду, – объявил я.
– Да брось, Оллестад.
Я покачал головой, и мы оба уставились в лобовое стекло. Так мы и ехали довольно долго.
Из-за гор донеслись раскаты грома, и вскоре начался дождь. Дорога пошла под уклон. За верхушками зеленого лабиринта металлически поблескивал океан. Ветви деревьев свисали над нами, как купола; небо застилали тонкие, словно вырезанные из бумаги, листья.
Через несколько минут мы выехали на побережье. Тут и там вспыхивали розоватые электрические прожилки, и казалось, что океан освещен неоновыми огнями. За деревьями я не видел саму береговую линию, только редкие накаты волн на горизонте.
Капли дождя размером с долларовую монетку расплывались по лобовому стеклу, барабанили по крыше. Кюветы на обочинах стремительно наполнялись водой. Внезапно грузовик повело вбок. Отец нажал на тормоз, нас еще немного протащило вперед, а затем колеса сцепились с дорогой, и грузовик едва не перевернулся. Отец выровнял руль, и мы вернулись на нашу полосу. Он улыбался как ни в чем не бывало.
Струи дождя ползли по маслянистому асфальту, как гигантские паучьи лапы, и исчезали в джунглях. Брезент прилип к стиральной машине. Отец накрепко вцепился в руль, у него побелели костяшки пальцев. Я перебирал в памяти все свои плохие поступки, в том числе вранье. Лучше бы я никогда не делал ничего дурного – почему-то мне казалось, что сейчас нам бы это помогло. Если только мы выберемся из этой передряги, я больше никогда не стану врать!