Крис подозрительно посмотрел на меня:
– Да прямо из залива…
А через секунду Рохлоффа уже не было рядом: он продвигался по мелководью, опираясь на свою доску.
– Норм, вот тут есть небольшой проливчик, – сообщил он.
Я поспешил за ним, стараясь попадать в его следы. Дно пролива было песчаным, но кое-где попадались камни. Я задел об один из них килем доски, и Рохлофф сказал, что нужно ее перевернуть. Когда мы зашли по колено, он выровнял доску, запрыгнул на нее и принялся грести. Я сделал то же самое. В плечах раздался хруст, словно они вылуплялись из сухой скорлупки. Я продвигался вперед с величайшим трудом и полностью вымотался, пока добрался до места старта.
Вокруг было полным-полно водорослей. Предстояло продираться через них, и значит, забраться на волну будет вдвойне трудней. Я уселся на доску и посмотрел в сторону пляжа. Разглядывая участочек грязного песка, прикинул, что раньше там стояла «Желтая подводная лодка». А я находился в том самом месте, откуда когда-то наблюдал за вечеринкой, глядя поверх волн. Тогда отец сказал: однажды я пойму, как все это было здорово и насколько мне повезло, и порадуюсь, что он научил меня серфингу.
– Норм, сет идет, – крикнул Рохлофф.
Я развернул доску, при этом чуть не опрокинувшись, и погреб вслед за Крисом. Я надеялся, что он выведет меня к подходящему месту старта. Рохлофф несколько раз повернул доску туда-сюда, как орудийную башню, и бросился вперед. Его руки дважды качнулись в сторону и вверх, грациозно взмывая из-под воды. Секунду спустя он вскочил на доску и скользнул под волну, а затем над гребнем показалась его согнутая в локте рука.
Я вовремя заметил очередную волну, вклинился носом доски в низвергающуюся стенку и проскользнул внутрь. Холодная вода сразу же обострила все чувства, и я задрожал. Воздух был свежий и прохладный, а в ушах булькала соленая вода. Едкий запах водорослей так и манил меня к новым волнам, несмотря на то что плечевые мышцы, казалось, вот-вот оторвутся от кости. Я откашлялся и с кряхтеньем ринулся в воду, подталкиваемый знакомыми ощущениями. Доска постоянно кренилась и дергалась, и я потратил уйму энергии, прежде чем мне удалось кое-как взгромоздиться на волну. Выпрямившись во весь рост, я почувствовал дрожь в ногах и одышку, так что пришлось выравнивать дыхание. Я изо всех сил отклонился назад и вытащил нос доски из самого подножия волны. Затем отклонился в сторону – как раз настолько, чтобы направить ее по волне. Я выровнялся на стенке волны и увидел, что прямо надо мной изгибается гребень. Я закружился, пружиня ногами и балансируя бортами доски. До этого я не вспоминал о том, что нужно сгибать ноги. С каждой «пружиной» из-под доски вылетали брызги. Внезапно, подхваченный незримым потоком, я стремительно взмыл вверх, словно сигнальная ракета. Еще мгновение – и я вновь покачиваюсь где-то высоко над землей, в этом уже знакомом мне великолепном мире.
Волна закрылась как раз напротив станции, и я съехал по задней стенке. С пляжа доносились восторженные крики. Заметив на берегу взрослого кудрявого мужчину с усами, я невольно оглянулся. В глазах у меня защипало, а лицо сморщилось. Я опустил голову, медленно развернул доску и погреб к мысу, кашляя и глотая слезы и слизь.
Почти добравшись до мыса, я перестал грести и дрейфовал на волнах. Рохлофф пристально смотрел на меня, и я наклонил голову, пряча от него лицо.
– Норм, ты в порядке? – крикнул он.
Я поднял руку, и меня сразу же отбросило на противоположный край доски. В толще воды, среди крошечных пузырьков, поднимавшихся из-под камней, поблескивали струйки ила. Я вдыхал аромат океана, слушал его звуки. Я был дома.
– Если бы не твой отец, кто знает, рассекал бы я сейчас волны, – сказал Рохлофф, когда я подгреб обратно к мысу. – И уж, конечно, у меня бы не было такой суперовской техники!
– Отличная штука серфинг, а? – заметил я.
Он закивал:
– Обожаю его.
К концу лета у меня были собственные деньги и своя компания друзей, и я настолько выпал из домашней жизни, что даже не заметил, как Ник от нас съехал. Я несколько раз ночевал у Элинор, но она и словом не обмолвилась об этом. Только когда начались занятия в школе, я поинтересовался у мамы, куда делся Ник.
– Он переехал на пляж, – ответила она.
– Отлично!
– Сказала ему, чтобы возвращался, если бросит пить, – добавила она.
Я подумал, что этого никогда не произойдет, и кивнул.
Мама пыталась казаться жесткой. Но я был уверен, что она примет Ника обратно, если он попросит прощения. Я не желал притворяться, что верю ей, и поэтому смылся.