Вчера, когда Лили вышла на улицу и увидела, как на их подъездной дорожке незнакомец играет в мяч с ее сыном, она немного испугалась. Сегодня же не была уверена, что чувствует. Пип так отчаянно хотел отца. Ему нравилось любое мужское внимание, и сын будет разбит, когда помощник шерифа устанет играть, заберет свой мяч и отправится домой в поисках лучшего.
Встав с дивана, Лили прошла в свою сверкающую белую кухню с желтыми шкафами. Она разберется, когда это случится. Господь — свидетель, Пиппену хотя бы на несколько часов нужно немного тестостерона в окружении. Большую часть времени он проводил с бабушкой и Лили. Иногда встречался с мужем ее сестры Джеком и их сыном Натаном, когда тот приезжал домой из колледжа. У Дейзи с Джеком была дочка шести лет и еще одна на подходе.
Лили подошла к раковине и, потянувшись так далеко, как смогла, прильнула к окну. Она отодвинула бамбук, цветочный горшок и занавеску с маргаритками. Но смогла увидеть только узкую полоску подъездной дорожки и баскетбольное кольцо. Мяч ударился о щиток и отскочил.
Лили ясно слышала размеренные удары, затем увидела мяч, который летел куда угодно, но не в корзину. Бросок явно сделал Пип, который еще не привык к своему росту.
Лежавший на столешнице мобильник зазвонил, и Лили посмотрела на дисплей. Ронни. Великолепно. Он, вероятно, звонит сказать, что не сможет забрать Пиппена в следующие выходные.
— Если ты собираешься вывести меня из себя, лучше не звони, — сказала она в трубку.
— Ха-ха-ха, — рассмеялся Ронни тем глупым смехом, который раньше казался Лили крутым, а сейчас походил на скрип ножом по стеклу. — Мне нужно поговорить с Пипом.
— Нет, если ты собираешься отказаться от своего обещания по поводу следующих выходных, то не нужно.
— Я не собираюсь отказываться. Просто подумал, что он, возможно, захочет увидеть моих родителей в Одессе, вот и все.
Пип не видел дедушку с бабушкой примерно год.
— Серьезно?
— Ага.
Ронни — паразит. Это точно. Но Пиппен думал, что солнце встает из задницы этого крысеныша и садится туда же. Лили могла стоять на голове и жонглировать кексами, чтобы сделать сына счастливым, а его папочке нужно было лишь подъехать на своем ужасном пикапе, чтобы Пип оказался на седьмом небе.
— Я уверена, ему понравится, — сказала Лили, подходя к гаражной двери и нажимая кнопку на стене. — И лучше бы тебе не отказываться от своих слов.
— Я не отказываюсь от своих слов.
— Именно это ты говорил, когда в последний раз отказался. — Дверь поднялась, и Лили, пригнувшись, вышла на подъездную дорожку. Сын и помощник шерифа стояли около воображаемой линии броска. — Если ты так поступишь, это будет последний раз, Ронни.
— Он мой сын.
— Ага. Вот и постарайся помнить об этом постоянно. — Холодный воздух тронул лицо и шею Лили, каблуки ее ботинок застучали по бетону. — Пип. Твой папа звонит. — Она передала телефон сыну, глядя, как его маленькое личико засветилось от радости.
— Такер выигрывает, — сказал, забирая трубку, Пип, возбужденный, как обезьянка, попавшая на ореховую ферму. — Еще один бросок, и я — труп.
Лили посмотрела на мужчину, что стоял посреди подъездной дорожки и медленно набивал мяч.
Солнечные лучи отражались от линз его очков и сверкали в густых каштановых волосах.
— Я тебя прикрою, — сказала она сыну и сделала несколько шагов, чтобы оказаться перед офицером.
— Что вы делаете?
— Убеждаюсь, что вы не забьете, пока Пип разговаривает по телефону. — Она подняла руки над головой, чтобы стать повыше.
— Мы играем в Л-О-Ш-А-Д-Ь.
Лили смутно помнила эту игру с уроков грамматики в школе. Смысл был в том, что выигрывал участник, который первым произнесет по буквам это слово. Лили никогда не играла. Поскольку она была из Техаса и девушкой, то играла в волейбол. И была отвратительной нападающей.