Как и она сама.
Следующий час она красила волосы Сэйди. Они болтали о детстве в Ловетте и отце Сэйди, которого лягнула лошадь, и теперь он был пациентом реабилитационного центра в нескольких кварталах от салона Лили.
Закончив накладывать краску, Лили посадила Сэйди под фен на двадцать минут и ушла в свой кабинет. Прошла за стол и взяла телефонную трубку.
— Спасибо за цветы, — сказала она, когда включилась голосовая почта Такера. — Они великолепны, но тебе в самом деле надо прекратить тратить на меня деньги.
Перед Лили лежала огромная пачка бумаг: накладные и счета, которые следовало оплатить. Раковина в кабинете косметолога требовала внимания, и Лили вызвала слесаря. Она закончила с Сэйди Холлоуэл, подрезала кончики ее прямых волос и высушила феном, придавая им объем и техасский шик.
Следующая за Сэйди клиентка хотела стрижку каскадом на длинные волосы, как нравилось большинству техасских женщин и самой Лили. Постриженные каскадом волосы можно было забрать в хвост, завить или взбить и начесать. Когда Лили закончила, было уже три часа, и она решила захватить бумаги и отправиться домой. Ей не часто удавалось забрать Пиппена из школы, так что она сказала своей помощнице, что уезжает и вышла через черный ход. На улице было около пятнадцати градусов. Лили положила бумаги на заднее сиденье джипа. И, выезжая с парковки, позвонила матери.
— Я освободилась рано, так что заберу Пиппена из школы, — сообщила она, выбираясь на шоссе.
— Хорошо. Он будет рад. — Затем последовала пауза, после чего Луэлла сказала: — Он проводит много времени, играя с помощником шерифа Мэтьюсом.
— Да, я в курсе.
— Ну, я не знаю, хорошая ли это идея.
— Он милый человек. — Не отрывая взгляда от шоссе, Лили нашарила солнечные очки на приборной панели.
— Мы этого не знаем. Мы его совсем не знаем.
Если бы ее мать была в курсе того, насколько хорошо Лили знает помощника шерифа. Знает, что он умеет делать своими руками и что ему нравится, когда она скачет на нем, как на Бастере — механическом коне рядом с аптекой Петерсона.
— Ма, он играет с твоим внуком в мяч на виду у всех соседей. И нравится Пиппену. Давай смотреть правде в глаза, Пип проводит слишком много времени с женщинами. Побыть немного с мужчиной ему только на пользу.
— Хм. — Последовала еще одна пауза, и Лили ждала какой-нибудь истории о чьем-нибудь сыне, на которого напал снежный человек и вырастил из него серийного убийцу в библейских масштабах. — Ладно, — сказала Луэлла.
— Ладно? И никакой истории? Никакой болтовни о несчастьях?
— Ладно. Если он добр к моему внуку, то достаточно хорош для меня.
Лили надела очки. Что ж, наверное, только что случился апокалипсис. Слова матери не были прямым одобрением, но, по крайней мере, она не обвиняла Такера во всех грехах.
— Вчера мама сказала, что она не против, чтобы ты играл с Пиппеном.
Такер нахмурился, передавая Лили только что вымытую тарелку.
— Ты рассказала ей о нас?
Лили взяла тарелку и поставила ее в сушку.
— Не совсем, но она знает, что ты иногда играешь с Пипом, когда он приходит из школы.
Взяв полотенце, Такер вытер руки.
— Что значит «не совсем»?
Лили закрыла дверцу сушки.
— Это значит, я скажу ей. Просто не сейчас.
— Почему?
— Потому что она захочет знать о тебе все. — И это была лишь одна из причин, но не самая главная. — А ты очень скрытный. Это заставляет меня задумываться, о чем ты мне не говоришь? — Она должна была прояснить кое-что, например, свои чувства к нему. И может ли верить в то, что, по словам Такера, он испытывает к ней. И если все это исчезнет, сможет ли она справиться с этим? — Какие темные секреты ты прячешь от меня? Что-то случилось в армии?
Он покачал головой.
— Армия спасла мне жизнь.
— Такер! — Лили толкнула его, но он не пошевелился. — В тебя стреляли пять раз.
— В меня стреляли гораздо больше. — Он улыбнулся, будто в этом не было ничего особенного. — То был лишь последний раз. Если бы не армия, я бы умер или отправился в тюрьму.
Тюрьму? Лили забрала полотенце у Такера и медленно вытерла руки. Она вглядывалась в его улыбку и чувствовала, как в сердце закрадывается тревога.