— Почему ты так говоришь?
Отвернувшись, он открыл холодильник.
— До армии я шел в никуда и был никем. Я уже провел несколько лет в центре для несовершеннолетних преступников и жил в детском доме. — Он вытащил бутылку молока и подошел к черному входу. — Они выставляют тебя в восемнадцать лет, но я все равно был готов уйти.
Опустившись на колени, он налил молоко в пустое кошачье блюдце. Такер не смотрел на Лили, так что она подошла и опустилась на колени рядом с ним.
— Где была твоя мать?
— Мертва, — сказал он без единой эмоции, не глядя на Лили. — Умерла от передозировки наркотиков, когда я был ребенком.
— Такер, — она положила руку ему на плечо, но он встал и подошел к холодильнику. — А твой отец?
— Я не знаю, кто он. Мать, вероятно, тоже не знала. Уверен, он был торчком, как и она.
— Кто же заботился о тебе?
— Бабушка, но она умерла, когда мне было пять. — Он убрал молоко и закрыл дверцу. — Потом разные тетушки, в основном из штата Мичиган.
Лили подумала о Пиппене, и сердце сжалось у нее в груди.
— Такер. — Она схватила его за руки и заставила посмотреть на себя. — Каждый ребенок должен рождаться в семье. Мне жаль, что с тобой этого не случилось. Это ужасно.
— На самом деле, это было хреново, — он посмотрел на пол. — Я жил в одиннадцати различных семьях, но они все были одинаковы: люди берут детей, только чтобы получить деньги от штата. Они были лишь остановкой на пути.
Если честно, Лили не знала, что сказать. Она думала, что его секреты связаны с… Ну, она не знала, с чем, но не с этим. Хотя это объясняло острые углы Такера и почему он мог бывать непреклонным.
— Почему ты не сказал мне?
— Люди смотрят на тебя по-другому, когда обнаруживают, что никто не хотел тебя в детстве. Они смотрят, будто с тобой что-то не так. Будто это твоя вина.
Лили хотелось расплакаться из-за этого большого, сильного мужчины, который когда-то был потерянным ребенком, но она чувствовала, что должна быть такой же сильной, как и он. Глаза защипало, и она сморгнула слезы.
— И особенно я не хотел, чтобы ты знала.
— Почему?
— Когда люди узнают, что ты бывал в тюрьме для несовершеннолетних, они смотрят на тебя так, будто ты можешь украсть фамильные драгоценности. Неважно, что еще ты сделал в своей жизни.
Лили обхватила его лицо ладонями и посмотрела ему в глаза.
— Я бы никогда так не подумала. Я горжусь тобой, Такер. Ты должен гордиться собой. Посмотри на себя. Ты так много пережил. Было бы легко и понятно, если бы ты пошел по плохой дорожке, но ты не сделал этого.
— Некоторое время делал. Я тащил все, до чего мог добраться.
— Ну, у меня нет фамильных драгоценностей. — Она провела руками по плечам Такера, утешая его. — Но, может, я должна обыскать тебя перед тем, как ты в следующий раз уйдешь из моего дома.
Такер вспыхнул и отвел глаза.
— Я бы никогда не стал красть у…
— И мне понравится обыскивать тебя. Может, я обыщу тебя, когда ты войдешь в дом. Для ровного счета. Может, я обыщу тебя прямо сейчас.
Такер посмотрел на Лили. В его глазах мелькнуло облегчение.
— Но это мой дом.
Лили пожала плечами.
— Не думаю, что должна упускать прекрасную возможность обыскать тебя. Никогда не знаешь, что можешь найти.
— Я знаю, что ты найдешь. — Он притянул ее к своей груди. — Начни с переднего кармана.
Лили последовала совету и обнаружила, что Такер тверд и готов заняться сексом.
— Ты предохраняешься? — Голос его плавился от желания.
Лили подумала, что это странный вопрос на данной стадии.
— У меня уже почти семь лет стоит спираль. — С тех пор, как она испугалась беременности, когда Пипу было три.
— Ты доверяешь мне?
— Смотря что.
— Я проходил полное медицинское обследование, прежде чем устроился на работу в офис шерифа. Сверху донизу. Я чист. Ты доверяешь мне?