Оставшись лишь в форменных брюках и термобелье, которое надевал под рабочую рубашку, Такер сделал себе солидный завтрак из бекона, яиц и сока. А когда мыл тарелки, то услышал первый стук баскетбольного мяча соседского мальчишки. Восемь тридцать. Парень появился раньше, чем обычно. Такер выглянул в окно, которое выходило на подъездную дорожку соседнего дома. Светлые волосы парнишки стояли на затылке торчком. На нем была серебристая парка «Даллас Ковбой» и красные спортивные штаны.
Когда Такер работал в ночную, то предпочитал ложиться спать до десяти и вставать к четырем. Он мог бы воткнуть беруши, но не хотел этого делать: ему не нравилась мысль, что во время сна один из его органов чувств будет заблокирован. Такер натянул кроссовки и серую толстовку с капюшоном. Может, если они с пацаном поговорят, то смогут что-то придумать.
Нажав на пульт и открыв гаражную дверь, он вышел на подъездную дорожку. Промозглый утренний воздух холодил руки, дыхание облачком зависало у лица. Такер направился к мальчику по полоске подмерзшей травы, пока в ушах звучало размеренное бум-бум-бум и звук удара мяча о баскетбольный щит.
— Эй, приятель, — сказал Такер, останавливаясь на участке соседки. — Холодновато, чтобы играть в такую рань.
— Я должен стать лучшим. — Белый пар от дыхания струился позади, пока парень пытался забить двухочковый и промахивался. Мяч ударился о кольцо, и мальчишка поймал его, прежде чем тот упал на землю. — Я стану лучшим в школе.
Такер засунул руки в карманы толстовки.
— Ты отморозишь себе яйца, малыш.
Замерев, мальчик поднял на него взгляд. Ясные карие глаза расширились, и парнишка засунул мяч под рукав своей объемной куртки.
— Правда?
— Нет. Неправда. Такер пожал плечами.
— Я бы не стал рисковать. Я бы подождал часов до трех или четырех, чтобы воздух прогрелся.
Парнишка попробовал сделать бросок в прыжке, и мяч снова прошелся по кольцу.
— Не могу. Сегодня выходной. И я должен тренироваться так много, как смогу.
Дерьмо. Когда мяч подкатился к ноге, Такер, наклонившись, поднял его. Он полагал, что мог бы пригрозить пацану каким-то штрафом или испугать арестом. Но не верил в пустые угрозы и применение силы против слабого. Он знал, каково это. А слова о том, что малыш отморозит яйца, не считались. Это и в самом деле могло случиться на равнинах Техаса. Особенно в ветреный день.
— Как тебя зовут?
— Филипп Дарлингтон, но все зовут меня Пиппен.
Такер протянул свободную руку:
— Такер Мэтьюс. Сколько тебе лет, Пиппен?
— Десять.
Такер не был экспертом, но мальчик казался слишком высоким для своего возраста.
— Моя бабушка сказала, что ты назвал свою кошку Розочка. Странное имя.
И это говорит ребенок по имени Пиппен? Такер несколько раз ударил мячом о землю.
— Кто твоя бабушка?
— Луэлла Брукс. Она живет напротив нас. — Он указал большим пальцем себе за спину.
А. Пожилая леди, которая безостановочно болтала и принесла ореховый пирог.
— У нас проблема.
— Правда? — Пиппен шмыгнул красным носом и вытер его тыльной стороной ладони.
— Да. Мне нужно поспать, а твой мяч заставляет меня просыпаться.
— Накройся подушкой. — Он склонил голову набок. — Или можешь включить телевизор. Моя мама иногда спит с включенным телевизором.
Ни то ни другое не подходило.
— У меня есть идея получше. Давай сыграем в Л-О-Ш-А-Д-Ь. Если я выиграю, ты подождешь до трех часов. Если ты — я накроюсь подушкой.
Филипп покачал головой:
— Ты взрослый. Это нечестно.
Черт.
— Я дам тебе фору в первые три буквы.
Пацан посмотрел на свои пальцы, считая.
— И мне останется сделать только три броска?
— Ага. — Такер совсем не беспокоился. Он наблюдал за Пиппеном пару дней: тот играл отстойно. Такер бросил мальчишке мяч. — Я даже разрешу тебе начать первым.
— Ладно.
Пиппен поймал мяч и подошел к невидимой линии свободного броска. Дыхание облачком пара повисло перед его лицом, глаза сузились, он несколько раз набил мяч перед собой. Встал в неловкую для броска позицию, прицелился и промазал. Мяч пролетел мимо щитка, и Такер постарался не улыбаться, пока бежал к собственной подъездной дорожке, чтобы вернуть его. Он привел мяч назад и забросил двухочковый с левой руки.