В звенящей тишине хорошо было слышно звук змейки, съезжающей вниз по молнии, потом звук скользящей по телу материи…
Катя опять перед ним беззащитно обнаженной оказалась, он же снова замялся отчего-то… Взглядом по телу гулял, жадно так, ласково, потом прямо в глаза посмотрел, и видна была в них решимость и будто отчаянная готовность…
— Ты не едешь в Америку, Самойлова. И замуж не выходишь за Питера своего. Поняла меня?
— В смысле?
Она не поняла. Ни слова, если честно. О чем и сообщила. В ответ же получила исповедь, которой не знала даже, радоваться или волком выть…
— Мне отец твой сказал, чтобы я не лез к тебе, замуж же выходишь… Я обещал, что не буду, а потом… Не могу к тебе не лезть. Понимаешь? Не могу. Думал, что предательница, все равно не мог. Узнал, что не предавала — тем более не могу. Хочу тебя, люблю тебя, сдыхаю, когда думаю, что сегодня ты со мной еще, а завтра в Америку свою. К Питеру… Может, он отличный парень, да только… Нет у него шансов. Может были, пока ты не вернулась, а теперь — нет. Из квартиры не выйдешь, пока сама это не поймешь. Хочешь ненавидеть меня — вперед, я потерплю. Еды я припас много. Месяц продержимся, думаю. Дверь бронированная, ключ съем… чуть позже только, надо достать, что-то я не подумал об этом… Хочешь, брось в меня чем-то, но только не смотри так… И не смейся. Почему смеешься-то? Кать, тебе плохо что ли? Кать!
Катя же… Сначала слушала его исповедь, забыв напрочь, как дышать, потом будто сбоку собственный смех услышала, потом слезы на глазах выступили, все от того же — от смеха, и ноги держать перестали, пришлось присесть на корточки, в руки уткнуться и смеяться… смеяться от души, не просто до слез — до колик, потому что…
— Я не выхожу замуж за Питера, дурак! — Андрей рядом на пол упал, руки ее расцепил, стал в лицо разглядывать, перепуганный какой-то, услышал, сощурился…
— В смысле?
Катя же ответить сразу не смогла, снова смехом залилась. Все ясно стало… И может далеко не так смешно было, как ей сейчас казалось, но казалось же…
— В прямом. Веселов, я не выхожу замуж ни за кого. Питер на девушке своей женится. Кларе. А я помогаю просто. Вроде как свидетельница тоже… Она археолог, в экспедиции сейчас. А он решил сюрприз сделать, она приезжает как раз… Ну они сразу и женятся. Мы уже и платье подобрали, я мерила, все сделали…
— Но отец твой сказал… И ты подтвердила же…
— Что я подтвердила, тупица? Я не могла такое подтвердить! Тем более… — она руку высвободила, перед глазами его помахала. — У меня кольца даже нет! Как ты подумать-то мог такое? Вот дурак…
— А платье зачем? — Андрей наверх покосился… Катя поняла, о чем толкует, еще сильней заулыбалась…
— Я же тебя объяснила — у нас с Кларой один размер. Я здесь померила, купили… Теперь в Америку повезу… Ей подойдет…
И пока Андрей соображал, Катя его обняла, губами в теплую шею уткнулась, зажмурилась. Господи… Вот ведь идиотская натура! Но и папа хорош… Хотел, как лучше, а получилось…
— Так я тебя зря воровал, получается? — до него еще с минуту доходило, молчал, моргал, прокручивал в голове все, что слышал, осознавал, что додумал…
— Получается… У меня и обратный билет есть. Неделю там, потом домой. Надо шмотки собрать, привезти, я дома побыть хочу… С тобой… — два последних слова тихо сказала, ласково, с опаской.
— Я какой-то дебил, получается… — Андрей заключил ответственно, Катя же отчего-то захрюкала, щекоча дыханием шею… Слышала бы это Вера… Да она бы стоя аплодировала сообразительности парня!
— Ты не дебил, ты запутался просто… — Катя оторвалась все же, в глаза любимые заглянула, по голове погладила…
Они странно сейчас смотрелись, наверное. На полу. Она в одном белье, он не разулся еще даже… Ее взгляд нежный, жалостливый слегка, его — растерянный до сих пор…
— Значит… У нас есть шанс на безусловно? — но сомневаться все равно времени не было, Андрей это понимал, поэтому-то вопрос задал уже куда уверенней, улыбнулся, лбом ко лбу, глаза в глаза…
— Нет шанса, — ответила, улыбнулась, губ губами коснулась. — Нет шанса не безусловно.
— Коть, — они долго еще на полу сидели. Смеялись, целовались, шептали что-то… Как жили рассказывали, как скучали, как переживали, как пытались… забыть и забыться. Теперь можно было рассказать все это. Уже ведь понятно, что не вышло. Ни забыть, ни забыться. Да и не нужно. Слава богу, уже не нужно…
Теперь же в спальне оказались.
Андрей на кровати сидел, Катя у него на руках. Мужскую рубаху накинула, чтобы не мерзнуть, да только руки Веселова все равно под ней по телу бродили. Неспешно, ласково, с пониманием, что никуда не денется уже, можно не спешить…