О том, что раструб выплюнул невидимый снаряд или какую-то поражающую волну, напарники догадались, когда возле штакетника Кукушкиных зависла в воздухе еще одна кровавая клякса. Ополовиненная, не такая большая, как останки Кристофера и его коллеги.
О том, что раструб выплюнул невидимый снаряд или какую-то поражающую волну, напарники догадались, когда возле штакетника Кукушкиных зависла в воздухе еще одна кровавая клякса. Ополовиненная, не такая большая, как останки Кристофера и его коллеги.
О том, что раструб выплюнул невидимый снаряд или какую-то поражающую волну, напарники догадались, когда возле штакетника Кукушкиных зависла в воздухе еще одна кровавая клякса. Ополовиненная, не такая большая, как останки Кристофера и его коллеги.
О том, что раструб выплюнул невидимый снаряд или какую-то поражающую волну, напарники догадались, когда возле штакетника Кукушкиных зависла в воздухе еще одна кровавая клякса. Ополовиненная, не такая большая, как останки Кристофера и его коллеги.
О том, что раструб выплюнул невидимый снаряд или какую-то поражающую волну, напарники догадались, когда возле штакетника Кукушкиных зависла в воздухе еще одна кровавая клякса. Ополовиненная, не такая большая, как останки Кристофера и его коллеги.
О том, что раструб выплюнул невидимый снаряд или какую-то поражающую волну, напарники догадались, когда возле штакетника Кукушкиных зависла в воздухе еще одна кровавая клякса. Ополовиненная, не такая большая, как останки Кристофера и его коллеги.
О том, что раструб выплюнул невидимый снаряд или какую-то поражающую волну, напарники догадались, когда возле штакетника Кукушкиных зависла в воздухе еще одна кровавая клякса. Ополовиненная, не такая большая, как останки Кристофера и его коллеги.
Арсений-Миранда вскочил и побежал туда!
Уже огибая заснеженный огород, увидел, что за углом сарая копошатся несколько мужских фигур. Агенты боялись встать, ползком подтаскивали к сараю окровавленный обрубок - торс, руки, голова. Все, что осталось от агента, не успевшего попасть в охранную зону портала.
Выжившие - два агента и один клон - держались неплохо. Когда островитяне повели замерзших мужиков в дом Кукушкиных, один из них, назвавшийся Джимми Смитом, даже пошутил:
- Н-да, Хорн, получили б мы возможность физической телепортации, валялись бы нынче в сугробах при термокостюмах и в ус не дули. Чего-нибудь горяченького попить найдется?
В доме было все еще тепло. Тамара закрыла окно в спаленке Катерина и забила подушкой дыру в стекле. Арсений-Миранда, переговариваясь со спасенными агентами, бережно переложил мертвого Тимофея с пола на кровать.
- Парни, что это за квадратная штуковину по вам пульнула? - интересовалась подполковник у Смита, греющего руки на чайной чашке. - Я давно не была в Центре, наши умники опять что-то новенькое изобрели?
Джимми, бывший главным в выжившей группе, насупился.
- Я о подобной разработке не слышал. И в любом случае, наши не могли ее сюда материально перебросить. Мы с вами еще только-только договариваемся.
- А Платон погибнет лишь в июле... - негромко и задумчиво пробормотала Хорн.
- Платон погиб? - оживился Смит и выразительно поглядел на коллегу Кеико Ямамото, выглядевшего стопроцентным рязанским увальнем. - Давно?
- В июле этого года, - подтвердила подполковник, ради общения с коллегами бывшая альфой Журбина.
- Это точно?!
- Абсолютно. Взорвался на моих глазах. Без вариантов. Мы соблюдали параграф «Здесь и сейчас».
Смит закрыл нос и губы ладонями, сложенными лодочкой, закачался взад-вперед, забормотал под пальцами:
- Боже мой, боже мой, неужели все закончилось... Неужели все закончилось?!
Ямамото обессиленно закрыл глаза и, кажется, тоже начал молиться.
Безразличный клон доедал второй пирог с капустой. Эти пироги Тимоха так любил!..
Журбин-Хорн почувствовал, что до его лодыжки дотронулась мягкая кошачья лапа, опустил глаза на сидящего возле ноги Василия-Жюли. Кот многозначительно стрельнул глазами на входную дверь.
Арсений догадался, что профессор просит его выйти и закрыться, так как рядом телепат-изделие закусывает.
Напарники вышли на крыльцо, Журбин накрыл себя и Василия-Жюли коконом ментальной неприкосновенности. От «ученого кота» поплыли образы...
Красивая и стройная брюнетка стягивает с себя нечто похожее на вторую кожу... Становится пухленькой и рыхлой, ее волосы взвивает вихрь...
Картинку порнографического фильма из видений заскучавшего стрелка сменяет новый образ: Жюли. Такая, как есть на самом деле. (Журбин когда-то попросил подруг пришелиц показать ему, как они выглядят в своих телах, и сразу опознал профессора. В природном теле, родившая троих детей мадам Капустина была кругленькой и аппетитной тетенькой. В отличие от поджарой Миранды.) На Жюли смотрит улыбающийся мужчина... муж Иннокентий.