Поскольку в российских СМИ я давно в «черном списке», у меня нет возможности публично постоять за себя. Мой ответ газета не напечатала, заметив, что отзыв старшего научного сотрудника института РАН беспомощен и не стоит внимания. Поэтому я принципиально не называю имен. Отзыв интересен одним – своей типичностью.
Утверждаю, сотрудник института РАН, этот господин N, не обладает необходимой квалификацией, чтобы судить о моих книгах. Утверждение не случайно: тема работы рецензента – поход Семена Дежнёва – очень далека от Великого переселения народов. Иными словами, касаясь проблем исторической географии и тюркологии, мой оппонент выступает в роли беспомощного дилетанта.
Больше того, г-н N не читал мои книги! Вот почему так глупо выглядят его вопросы. На них давно дан ответ.
И я никогда не соглашусь с абсолютно бредовым пересказом моей концепции и книг, которые, повторяю, г-н N не читал. Идеи и выводы, которые он «находит», принадлежат не мне, а ему, сотруднику Института российской истории, не брезгующему торговать своим званием.
Показателен лишь один его вывод: «Мурад Аджи сознательно искажает смысл и содержание работ серьёзных историков в угоду своим политическим пристрастиям и целям». Вот так. По-моему, это опять статья приговора, а не поиск научной истины. Впрочем, в том выводе как раз и проявляет себя стиль имперской науки.
После выхода моей «Азиатской Европы» только ленивый не вспоминал Федора Булгарина. Этот человек был далеко не глуп, когда заметил: «Критика в литературе то же, что полиция и судебная часть в государстве».
– Но вы же не профессиональный историк, хотя владеете арсеналом этой науки, что хорошо видно по вашим книгам. Кстати, вас не приглашали в «профессионалы», хотя бы участником семинара? И вообще, что мешает им признать вас?
Сложный вопрос. Я не имею диплома историка, но диплом географа, полученный в МГУ имени М. В. Ломоносова, уверяю, не самое плохое свидетельство об образовании. Моя кандидатская диссертация, связанная с экономико-математическим моделированием и анализом информации, позволяет ориентироваться в науке. Не только в исторической. У меня сотни (!) публикаций в центральных изданиях, причем на разные темы. Мои статьи и книг перепечатаны за рубежом. Я отнюдь не пасынок в науке и литературе, как хочется кому-то представить дело.
Имею солидный стаж и имя. Могу позволить себе писать о том, что мне интересно. Общаться с теми, с кем мне интересно. На заказ ничего не пишу. Веду образ жизни волка-одиночки, хозяина логова. И благодарю Небо за помощь, которую получаю через друзей и от незнакомых людей, они дарят новые сюжеты и радость жизни.
Нет, меня никогда не приглашали в «профессионалы». Страшным годом жизни считаю тот, когда, защитив диссертацию, каждый день ходил на работу и до шести часов вечера сидел, ничего не делая. Это каторга, но ее пережил, чтобы оценить свободу как самое дорогое на свете… Здоровья не нужно, если нет свободы. И деньги не во спасение.
Кстати, первый российский историк Татищев был горнозаводчиком, не историком. И Карамзин тоже не имел исторического диплома. А Лев Толстой – литературного… Могу продолжить, список убеждает: не диплом красит человека, а труд и интерес к жизни, к человеку, которому ты адресуешь свое творчество.
На архивную пыль у меня аллергия, не знаю, как правильно вести раскопки, ну и что? Мое умение – в искусстве анализа, в сборе и изложении фактов, то есть в том, что редко для «профи-хистори». Конечно, тот, кто называет меня не историком, прав.
Я – географ, пишу книги с позиций своей науки. Не моя вина, что легенды и мифы «официальной» истории не выдерживают проверки точными науками. «Не кори зеркало…», – говорят в таких случаях в народе.
Теперь понятно, почему у моих книг столько критиков? Иные из них даже не слышали об исторической географии. Ее курс нам читали в МГУ, серьезная дисциплина, в ней, кроме исторических сведений, присутствуют знания других наук. Поэтому она дает более широкий взгляд на события, учит искать причину и следствие. Вот и все.
Думаю, читателю будет понятно и то, почему я в «черном списке» хозяев прессы. После увольнения из «Вокруг света» меня не печатают в московских изданиях, не пускают на ТВ. Если что-то проскользнет, то только по недосмотру хозяев…
Очень большие вопросы имею к Интернету – здесь фильтруют информацию, сортируют даже мою почту. Из десяти писем я получаю от силы два-три, остальные куда-то пропадают. Там собрали умелых ребят, их голыми руками не возьмешь. Профессионалы. Они по крупицам разбрасывают клевету, распускают слухи, создавая общественное мнение. Тонкая, надо отметить, работа.