Неужели кум проведал о моих сношениях с зоной? – размышлял я, наблюдая за молча курившим Анатолием Андреевичем. – Ему в руки попала записка, которую должен был отправить мне положенец? Та, которую я так ждал? Слишком многие все-таки знали о моей переписке с Арабом. Слишком большим был риск, что одно из звеньев почтовой цепочки в конце концов даст слабину. И вот, похоже, дождался! Знать бы, кто меня сдал! Надеюсь, что не Кристина. Очень надеюсь, что это не ей вдруг наскучило возиться со мной, и она решила внести в свое нудное времяпрепровождение немного разнообразия. И по доброй воле, горько раскаиваясь и терзаясь муками совести, поведала дядюшке о своих прегрешениях, о своем пособничестве проклятому совратителю Костоправу. Всего можно ожидать от неуравновешенной наркоманки. Но как не хочется разочаровываться в этой девчонке!»
– Рассказывай, – коротко попросил я Анатолия Андреевича, и тот не смог отказать себе в удовольствии разбередить мне свежую рану и подробно живописать то, что случилось в последнее время.
– Я, конечно, не ожидал того, что ты смиришься и будешь покорно сидеть на подстилке, не предпринимая ничего для того, чтобы свалить, – не спеша начал кум излагать мне подоплеку событий, что произошли за последние сутки. Обычно подобные монологи, длинные и складные, присущи классическим детективам, в завершение которых главный герой – проницательный умница-следователь – излагает читателю всю структуру раскрытого им преступления, хвастает тем, как умело он вел расследование. Теперь своим талантом этакого Шерлока Холмса козырял Анатолий Андреевич. – Я был готов к тому, что ты начнешь перетягивать на свою сторону Кристину. И все ждал, когда же это начнется. Признаться, мне была интересна ее реакция. Для этого-то я и установил в обогревателе микрофон. И, простодушный дурак, даже не мог предположить, что ты прочитаешь этот мой шаг просто шутя. Как обычно, недооценил тебя, Разин. И искренне удивлялся, что ты все не заводишь с Кристиной никаких разговоров хотя бы о том, чтобы как-то передать на волю весть о себе. Я был готов в любой момент перехватить ее. Но ты меня обошел. Я слишком понадеялся на этот жучок, установленный в печке. И надеялся бы до сих пор, оставался бы слепым, если бы ты сам не признался, что знаешь об этом. Это была твоя большая ошибка.
– Я это понял, – согласился я. – И уже не раз пожалел, что под влиянием момента не удержался и похвастался, что я такой, мол, крутой – все знаю, все просчитал наперед.
– Да, ты тогда погорячился. А я призадумался. И с того дня уже плясал не от печки, а от того, что ты все-таки перехитрил меня и, используя Крис, сумел связаться со своими дружками из зоны. Я принял это за основную версию. И, как видишь, не ошибся. Если не брать в расчет ошибку с жучком, все остальное я просчитал с точностью до микрон. Ах, Разин, какое же я получал удовольствие от этого противостояния с тобой. Ты о нем даже не знал. Был уверен в том, что уже победил. Думал, что самый умный. Ан нет…
– Я так не думал, – не удержался я от замечания.
– Неважно, – махнул рукой кум. – Главное то, что я без труда смог проследить всю цепочку, по которой шли твои послания Арабу. Установил наблюдение за Кристиной, потом за Барановым, а потом крепко прижал Бережного – водилу из вольнонаемных, который и провозил записки из зоны и в зону. Позавчера он послушно отдал мне письмо, которое тебе отправил смотрящий.
– Зачем ты сдаешь мне своих агентов? – Я удивленно посмотрел на разоткровенничавшегося кума и даже покачал головой. – Так не делают, Анатолий Андреевич. Ведь при первой возможности я с ним расквитаюсь. Или сообщу братве.
– Не будет у тебя возможности, Разин. Ни первой, ни второй. Ни с кем ты не расквитаешься, никому не сообщишь. Потому-то я и не стесняюсь тебе это рассказывать.
Этот мерзавец, сейчас хвалившийся передо мной своими маленькими мусорскими победами, давно приговорил меня и не сомневался в том, что мне рано или поздно хана, что живым я из Ижмы не выберусь. Я был с ним не согласен. Я четко помнил о том, что тупиков не бывает. Надо только уметь искать из них выходы.
А еще я был искренне рад – если, конечно, можно было радоваться чему-то в той катастрофической ситуации, в которую я угодил, – тому, что меня спалила все-таки не Кристина. Тому, что я не обманулся, доверившись ей.
– Короче, ты прочитал ту записку, – сказал я. – И что же в ней было?
Анатолий Андреевич радостно рассмеялся. Сейчас он, даже и не пытаясь это скрыть от меня, упивался своей победой. «И правда, победой», – был вынужден признать я.