Итак, вопрос с перенесением малявы из головы на бумагу решен, писчие принадлежности у меня есть. Черновой план переправки этой записки на зону за последний час выбелен окончательно, и теперь мне лишь предстоит претворить его в жизнь. Только не подвела бы Кристина и нашелся бы Савва. Но уж на это-то я, обезноженный и заточенный в неволю, никак повлиять не мог. Оставалось только надеяться на свой фарт. И ждать.
«…Вот такую подлянку учинил мне любезный Анатолий Андреевич, – закончил я излагать на бумаге события, которые за последние дни перевернули всю мою жизнь с ног на голову. – Теперь мне предстоит из этого дерьма выбираться, а как это сделать, я совершенно не представляю. И в одиночку с этим не справлюсь. Хотя, есть со мной рядом Кристина, племянница кума – та малолетняя дура, которую я вытягивал с того света прошлой весной. Теперь эта девица, вроде, на моей стороне, и если ты сейчас читаешь эту записку, то значит, со своим первым серьезным заданием она справилась хорошо. Правда, сам знаешь, на наркоманов ни в чем полагаться нельзя. Дай Бог, чтобы Кристина хотя бы какое-то время смогла справляться с обязанностями моего связного, подольше бы не прокололась. Если это произойдет, не знаю, как буду поддерживать контакт с внешним миром.
В общем, братуха, ты понял, в какой жопе я нахожусь. И верю, ты сможешь что-то придумать, как-нибудь выдернуть меня из нее. Понимаю, что такие дела быстро не делаются, но я готов терпеть. Готов ждать, сколько потребуется. Вернее, сколько удастся. И до лета, я думаю, продержаться сумею. Если, конечно, за это время ничего не изменится.
А теперь парочка просьб, которые, я надеюсь, выполнить тебе будет нетрудно.
Во-первых, хорошо бы как-нибудь поощрить материально того человека, через которого дошла до тебя эта весть обо мне. Он еще не раз пригодится в качестве одного из пролетов моста, который, надеюсь, будет надолго налажен между мной и братвой. Этот мужик однажды уже спас мне жизнь – когда мы с Блондином валили с зоны под сплавным плотом и чуть не потонули в Ижме. Ты знаешь эту историю. И, думаю, понимаешь, что этому человеку я вполне могу доверять.
А теперь, во-вторых. Прошу тебя, брат, пригляди за мерзавцем Ханоевым. Я не исключаю того, что могу нажить от него не один большой геморрой. Вот только принимать против этого чеченского пса какие-то радикальные меры, считаю, еще рановато. Если с ним сейчас что-то произойдет, это может насторожить кума.
Впрочем, не мне тебе объяснять, что делать с Ханоевым. Поступай с ним, как сочтешь нужным. Уверен, не ошибешься. Конечно, я бы очень хотел лично разобраться с этим подонком, но не в моем положении об этом мечтать. И, скорее всего, возмездие настигнет Хана в мое отсутствие. Тогда пусть он хотя бы сдохнет не сразу. И пусть успеет понять, за что умирает. Передайте скотине прощальный привет от меня.
Вот, в общем, пока что все. Будет что новое, напишу. И надеюсь, мой канал связи окажется надежным и просуществует до того счастливого дня, когда я вновь окажусь на свободе.
Никому из братвы приветы не передаю. Сам понимаешь, боюсь, как бы через какую-нибудь скрытую суку до кума не дошла информация, что я сумел выйти на связь с зоной. Чем меньше народа знает об этой записке, тем меньше возможность спалиться.
Жду ответа.
Я, хоть и знал ее наизусть, все равно еще раз пробежал глазами маляву и грустно улыбнулся, представив, с какими кривыми ухмылками будут кум и компания читать мою писанину, если она, не дай Бог, попадет в их грязные лапы.
«И кого в этом случае, получается, подставляю? – прикидывал я. – Самого себя? Естественно! Но ведь сам сознательно иду на такой риск, и ничего другого мне в той ситуации, в какой оказался, не остается. Приходится мириться с реальной действительностью. Надеяться на то, что не подведут ни Кристина, ни Савва, ни кто там еще будет участвовать в эстафете с малявой.
А какие их могут ждать неприятности, если менты перехватят записку?
Скажем, Кристину?
Да что ей будет?! Отшлепает дядюшка?! Лишит на пару недель бананов и ананасов?! И только! Не более! За Крис можно не беспокоиться.
Так же, как и за Костю Араба.
Благо, в своей цидуле я ни разу не упоминаю ни его имени, ни его погоняла. Даже если кум и решит позадавать ему какие-нибудь вопросы, что маловероятно, то положенец отмажется очень легко: мол, ничего не знаю, ни от кого писем не жду, ни за каких Костоправов подписываться не собираюсь.