В памяти всплыло, что педагог этот, или вернее – чиновник от Министерства Народного Просвещения, не самый скверный преподаватель, но сильно ушибленный дисциплиной, отчего и носит прозвище "Фельдфебель". Главные требования, помимо сносного знания предмета – уставность, единообразие и тишина.
Если соблюдать предложенные им правила игры и отвечать у доски, не слишком мямля и запинаясь, то в общем, и нормально. Но если озвереет, полкласса может стоять весь урок, а на следующих занятиях он непременно спросит у "стоиков" тетради с выполненными в классе работами.
Глянув мельком в учебник, Вениамин Дмитриевич, постукивая мелом по грифельной доске, каллиграфическим почерком начал писать уравнение, изредка комментируя свои действия. Всё по делу, чётко и лаконично.
Не считая звуков его голоса, в классе стоит почти мёртвая тишина, нарушаемая разве что поскрипыванием пёрышек, шелестом бумаги и покашливанием. Да за окном звучит приглушённо музыка улиц, состоящая из трамвайных звонков, стука копыт по мостовой, и криков уличных торговцев.
– Пыжов! – и сила привычки подбросила меня с места.
– Н-да… – только и сказал Фельдфебель, глянув на мою выразительную физиономию. Парадный фасад у меня в целости: нет свёрнутого на сторону носа, расквашенных губ или освещения под глазами. Но вот уши заметно припухли, а пуще того – скулы и даже виски, под которыми я сбитыми руками нащупал что-то вроде отёков.
Согласно гимназическим правилам, безобразия разного рода нужно не допущать и пресекать, но на многие вещи смотрят сквозь пальцы. По факту, пресекаются драки массовые и откровенное безобразие, обычные же драки считаются "необходимым этапом взросления" и закалкой характера. Но многое зависит от преподавателя и его личных тараканов.
В целом же, если "парадность портрета" нарушена не слишком заметно, преподаватели предпочитают "не замечать" происшествия. В иных случаях могут поднять и начать задавать томительные вопросы, на которые принято отвечать что-то вроде "упал" или "пчела покусала".
Педагоги прекрасно знают негласные, но тщательно соблюдаемые правила, отчего такие расспросы выглядят, да и являются, настоящей издёвкой. Говорить правду – нельзя! Даже если тебя гнобят, третируют и унижают старшеклассники или просто заведомо сильнейшие – нельзя.
В противном случае можно обзавестись репутацией доносчика, а таких презирают, третируют и порой доходит до того, что их вынуждают переводиться на домашнее обучение. Перевод в другую гимназию обычно не помогает, разве что перевестись откуда-нибудь из Киева в Пермь, но подобные географические экзерсисы может позволить себе далеко не каждая дворянская семья.
Бывает, что и вовсе – стреляются, травятся, режут вены… Вообще, как мне подсказала память, самоубийства среди гимназистов и студентов, явление необыкновенно распространённое.
– Пыжов, – ещё раз повторил Фельдфебель, выразительно артикулируя, – а иди-ка ты, голубчик, к доске!
Решая механически не самое сложное уравнение, я краем глаза ловил задумчивый взгляд Вениамина Дмитриевича.
– А ведь верно, – не без толики удивления констатировал педагог, – А скажи, голубчик…
Ответив на пару вопросов, я вернулся за парту, где провалился в какой-то транс, в коем и пребывал до конца урока. Будучи в классе и выполняя все необходимые записи в тетради, я одновременно просматривал воспоминания, распаковывающиеся сикось-накось. По счастью, урок этот оказался последним.
Как только прозвенел звонок и Фельдфебель вышел вон из класса, гимназисты весело загомонили, собирая вещи и растеряв весь свой казённый вид. До моих проблем дела никому не было, но впрочем – ожидаемо.
– … а ему по уху, по уху! – солидно басил с Камчатки какой-то верзила с любовно выпестованным юношеским пушком, весьма небрежно развалившись на скамье и выставив в проход ноги. Не знаю, врёт он или нет… но судя по контексту, по уху получил городовой!
В углу кто-то, прикрытый спинами одноклассников, хвастается бабками[2], а минуту спустя вся компания решает не торопиться домой, а как следует поиграть в одном из тихих переулков поблизости от гимназии. Парахин со Стручком, поглядывая на меня насмешливо, вышли вон из класса, переговариваясь, и наверное, обсасывая подробности сегодняшней драки.
Я собираюсь медленно. Отчасти – потому что не помню толком, где живу, а отчасти – всё та же мигрень, к которой прибавилась боль в мышцах. Сильно ноет натруженная поясница, болят отбитые плечи и предплечья, ноют запястья и болят сбитые, частично выбитые костяшки пальцев.
Отчасти – ещё и потому, что есть фактор школьных недругов, не учитывать который попросту глупо. Здравый смысл подсказывает, что драться в ближайшие дни мне очень, очень нежелательно! А ещё – унаследованный от этого тела страх…
2
Бабки – правила игры. Одна из самых любимых народных забав. Сохранилось свидетельство, что любили играть в бабки Петр I, Суворов, Пушкин. Популярность игры объясняется не только азартностью, спортивностью, но и тем, что добыть атрибутику игры не составляло в старой деревне никакого труда. Бабки приготавливаются из подкопытных костей; их обваривают в горячей воде, а самую большую, тяжелую, наливают свинцом: это – битка. Каждый игрок приходит на игру со своим запасом бабок и со своей биткой.