Антон протянул мне фонарик. Я направил луч электрического света вниз. На дне погреба, слегка присыпанные землей, лежали два женских трупа. Судя по одежде, это были пропавшие без вести Волкова и Левшина.
— Антон? Иди, свяжись с дежурным по МВД, передай ему, что нами обнаружены трупы без вести пропавших Волковой и Левшиной. Дай координаты, пусть берут следователя прокуратуры, экспертов и едут к нам.
Я вышел из домика и глубоко вздохнул чистого волжского воздуха.
Вечером я, усталый, но довольный вернулся в МВД. Поднявшись к себе на этаж, я прошёл к себе в кабинет. Однако ни Валеева, ни Козина на месте не оказалось. Тогда не знаю почему, я направился в кабинет Костина. Остановившись нерешительно около двери руководителя, я не сразу осмелился постучать в дверь его кабинета. Набравшись своеобразного мужества, я уверено постучал в дверь кабинета. Не дожидаясь ответа, я открыл дверь и уверенно вошёл в кабинет Костина. Это сейчас, по истечению многих лет, этот поступок кажется, вполне обыденным и довольно смешным. Но тогда, в те времена, должность начальника управления, для меня была равносильна должности командира дивизии, в которой я был самым обыкновенным бойцом, без фамилии и имени.
— Разрешите доложить, — произнёс я довольно громко и несколько официально, — Юрий Васильевич, я нашёл трупы Волковой и Левшиной, которые спрятал Серов.
— Уже наслышан об этом успехе. Что могу сказать, молодец, Абрамов, — похвалил меня Костин. — Ты заметно вырос за эти два месяца. Не каждый мог сделать то, что сделал ты. Не буду скрывать, я очень доволен твоей работой.
Я стоял перед Костиным, словно перед Господом Богом, боясь пошевелиться и что-то произнести лишнего.
— Вот что, Абрамов, иди, отдыхай. Я уже доложил министру об обнаруженных тобой трупах. Он, наверное, уже сообщил об этом Тихонову.
Я вышел из его кабинета и направился к себе в кабинет. В кабинете находился Валеев и Козин.
— Роберт Ильясович, где Вы были? Десять минут назад я заходил в кабинет и вас никого не было. Мне самому пришлось докладывать Костину о том, что я нашёл трупы этих девушек.
— Мы с Козиным выходили из кабинета, но это ничего не решает. Могу сказать одно, что ты молодец, — похвалил меня Валеев. — Раскрутить такое глухое дело не каждому по силам.
— Дело, как дело. Таких дел множество, так что ничего особенного, — в ответ произнёс Козин.
— А что ты сам за него не взялся? Испугался? Решил не рисковать очередным званием, и сунул это дело Абрамову? А сейчас дело — как дело. Все вы пожарные, после пожара.
— А я что, не раскрывал такие дела? Вспомни?
— Если сказать по-честному, то я и не помню, когда это было. Знаю одно, что за последние пять лет ты не раскрыл ни одного подобного случая.
Козин замолчал, а затем встал из-за стола и вышел из кабинета.
— Видишь, Абрамов, не нравится, когда говоришь правду. Сразу же убегает. Похоже, нажил ты себе врага этим делом.
— А я-то здесь причём, Роберт Ильясович, — произнёс я, — я что, у него из горла вырвал это дело? Он сам сунул его мне как бесперспективное.
— Он просто понимает, что он бы никогда сам не раскрыл это преступление. У него одни мозги, а у тебя совершенно другие. Ты умеешь слушать людей, анализировать их разговоры, а он нет. Поэтому радоваться нужно, что у нас в отделении появился такой человек, а не ненавидеть его за это.
Собрав документы со своего стола, я стал собираться домой.
— Ты куда, Абрамов? — поинтересовался у меня Валеев.
— А что? — спросил я его.
— Как что? Нужно обмыть твой первый успех, твоё первое раскрытое убийство, — произнёс Валеев.
Я пошарил по карманам. Вытащив несколько рублей, я смущённо предложил:
— Может завтра, Роберт Ильясович. У меня сегодня нет с собой столько денег.
— А ты не переживай, — произнёс он и достал из сейфа бутылку водки и уже нарезанный хлеб и колбасу.
— А что мы так с Вами вдвоём пить будем? Давайте, я приглашу Козина?
— Не суетись, Абрамов. Козин пить с нами отказался, а Мартынов на выезде и вряд ли приедет. Ну, а Семёнов просто не может поддержать нашу компанию, по различным причинам.
Он открыл бутылку водки и налил мне полстакана. Взглянув на меня, он налил себе полный стакан.
— Ты ещё молод, чтобы пить такими дозами, — произнёс он.
— Зря вы так, Роберт Ильясович. Там, за речкой, я пил не только стаканами, но кружками водку и спирт.
— То это ведь там, за речкой. А здесь тебе этого делать не стоит, если хочешь подняться по служебной лестнице. Эта штука не одного умного мужика сгубила.
Мы выпили и стали закусывать. Поговорив ещё немного о жизни, я поехал к себе домой.
Несмотря на обнаруженные мной трупы убитых Серовым девушек, он по-прежнему продолжал молчать. Теперь к работе с ним помимо меня подключились сотрудники второго отдела во главе с Фаридом Фатыховичем и следователи республиканской прокуратуры. Однако несмотря на работу такого большого числа опытных сотрудников, получить какие-либо показания, проливающие свет на это преступление, не удавалось. По указанию Костина, мне разрешили также работать с Серовым. Это разрешение вызвало неадекватную реакцию у Валеева и Козина.
— Ты что лезешь не в свои дела, — отчитывал меня Валеев, — что, нечем больше заняться? Всё хочешь отличиться? Вон сколько розыскных дел, выбирай любое и работай.
— Мне просто хочется довести это дело до логического конца. Расколем Серова, я сразу отойду в сторону от этого дела.
— Смотри, Абрамов, я тебя предупредил. Если мы завалим розыск, тебя не спасёт это дело.
Несмотря на все эти предупреждения, я оставался после работы и, спустившись вниз, то есть в ИВС, выводил из камеры Серова и начинал с ним разговаривать.
— Илья, что ты себя мучаешь, — как-то обратился я к нему. — Ты вообще на что рассчитываешь? Машину, которую ты продал, я нашёл. При осмотре багажника эксперты обнаружили там кровь, по групповому признаку принадлежащую Волковой и Левшиной.
— Вы всё равно меня никогда не поймёте, Виктор Николаевич. Вы знаете, как тяжело бывает склеить то, что раскололось и разлетелось на сотню мелких осколков. Я проклинал и до сих пор проклинаю тот день, когда я сбил своей автомашиной эту Волкову. Лучше бы я тогда её убил на месте. Ну отсидел бы года три и вышел. Несчастный случай, с кем не бывает, таких как я в СССР десятки тысяч. Видно, Бог в тот день не хотел её смерти. Помните, я Вам как-то рассказывал, что я ударил Волкову в сквере около Дворца Кирова. Так вот, я тогда думал, что этим всё закончится. Ведь она была не дурочкой и должна была бы всё понять. Но я тогда ещё не полностью осознавал, с кем я связался. Волкова в этот же день обратилась в больницу и зафиксировала на своём теле ссадины и синяки. Откуда взялись эти телесные травмы, я до сих пор не знаю. Утром она обратилась в милицию с заявлением о нанесении ей телесных повреждений.
Я в тот момент находился у себя на работе и был удивлён приходом ко мне участкового инспектора. Он опросил меня по данному факту и посоветовал мне, чтобы я договорился с потерпевшей, попросил у неё прощения и тогда он сможет списать эти материалы в связи с примирением сторон. Иначе, как он выразился, дело может дойти до суда. Вы даже не можете себе представить, в каком положении оказался я. Через месяц меня должны были принять в члены КПСС, передо мной открывалась служебная перспектива стать директором самого большого транспортного автохозяйства города. А этот случай сводил на нет все мои мечты.
Я долго думал, как мне поступить. В какой-то момент я решился, сел в автомашину и поехал к Волковой домой. Катя дома была не одна, вместе с ней в квартире находилась её подруга Левшина.
Я извинился перед ней и попросил Волкову забрать своё заявление из милиции, но она наотрез отказалась это сделать. Все мои уговоры были напрасны. Волкова твердила одно, что хочет, чтобы меня наказал закон. Когда я понял, что не смогу её убедить в этом, я спросил её напрямую, что она хочет от меня.
— Илья, ты хорошо знаешь мои аппетиты, я хочу очень многого. Во-первых, я хочу, чтобы ты развёлся со своей женой. Во-вторых, чтобы ты продал свою автомашину и купил мне на эти деньги самое дорогое кольцо, которое я найду в магазине.