Я знаю. Пусть во сне, но был.
Потому что, если не во сне, я бы сказала им, этим людям, приехавшим на незнакомом автомобиле, сказала бы нм, что не будет больше ни отцов, ни детей, ибо проклинаю я материнскую утробу, и не родит она больше никогда, и не будет зачат в ней, никогда больше не будет зачат человек для того, чтобы пропасть, словно никогда его и не было. Не будет зачат человек, ибо я проклинаю себя и блаженство, в котором человек начинается.
Хорошо, что все это сон, пусть длинный, пусть хороший и плохой. И я танцую, танцую, я — молодая, я — девочка, как двадцать с лишним лет назад, и мелодия длится и длится еще долго, пока не стихает, кончается, рвется.
Тогда я выключаю радио, и, как была, босая, подхожу к двери и открываю ее.