- Моё имя Элоизалия, но ты можешь меня называть Элоиза. Джулиус, вот, как ты велел, – поставила на стол шкатулку. – Пит сейчас подойдёт. Я его на кухню отправила за бульоном.
Вошёл Пит, неся на подносе глиняную кружку на пол-литра и небольшой ломтик хлеба. Поставил на стол. На Фёдора пахнуло крепким наваристым куриным бульоном. Желудок отреагировал голодным болезненным спазмом.
- Поешь, Фьёдор, – пробасил Пит, подставляя к столу стул. – Тебе сейчас кроме бульона и лечебного хлеба ничего нельзя. Через два часа поешь более сытно.
Фёдор подошёл к столу, сел на стул и поспешно схватил кружку обеими руками, поднёс к губам. Горячий, но не обжигающий бульон плеснулся в рот. Первый жадный глоток прокатился по пищеводу и растёкся теплом по желудку, ещё более разжигая аппетит. Второй глоток был уже более спокойным. Фёдор взял хлеб, понюхал. Кроме хлебного духа почувствовал аромат какой-то приправы, не знакомой, но приятной. Судорожно вздохнул и начал есть, откусывая хлеб и запивая бульоном. Ел размеренно, спокойно, смакуя и не обращая внимания на присутствующих людей.
Сколько он не ел? В полевом госпитале давали жидкую овсяную кашу, сдобренную подсолнечным маслом. Кормили ли перед отправкой, Фёдор не помнил, потому что часто уходил в бредовое состояние. Мозг работал вяло, память подводила. Ему сказали, что он спал трое суток. А до этого? Сколько времени он здесь?
Фёдор поставил пустую кружку, вытер губы салфеткой, заботливо поданной хозяйкой.
- Благодарствую, госпожа, – встал со стула и слегка склонил голову, обозначив уважение и благодарность.
- Нет, нет, – подошла почти вплотную Элоизалия, легко коснулась левой руки. – Нет, Теодор, нет, – проговорила мягко, а в глазах слезинки вот-вот выплеснутся. – Я для тебя не госпожа.
Поддерживая, помогла дойти до кровати. После еды на Фёдора накатила слабость.
- Посиди пока. Мы сейчас быстро, потом уйдём отсюда.
А потом… потом Фёдор наблюдал странную сцену. Шкатулка была открыта. В ней что-то лежало. Лекари по одному подходили, сделав надрез на пальце и назвав себя, капали кровью на это нечто и произносили клятву о сохранении тайны сийра Теодора ду Кэррогес-Грэфикс и сийры Элоизалии ду Кэррогес-Грэфикс. Когда капля крови попадала на предмет, лежащий в шкатулке, появлялась вспышка сияния. Закончив с принятием клятвы, графиня закрыла шкатулку.
Неожиданно дверь лекарской резко распахнулась, и в неё буквально ворвался пожилой мужчина и, через одышку быстро бежавшего, прохрипел: «Хозяин!», – кинулся к Фёдору, сидевшему на кушетке. Со слезами на глазах опустился перед ним на колени, шепча: «Хозяин, вернулся! Слава Проматери!». Фёдор с удивлением и недоумением смотрел на мужчину, пытаясь сказать, что он не хозяин, но язык не слушался, не поворачивался, и он вопросительно посмотрел на графиню.
- Павлис, успокойся, – мягко, успокаивающе, сказала графиня. – Граф ещё не совсем здоров. Лучше проверь, как подготовили покои графа, и через два часа прикажи подать в них обед. Для меня, как обычно, и для графа то, что сготовили.
Павлис поднял глаза на хозяйку, вытер ладонью сбежавшую слезу.
- Дда, дда, я сейчас, – поднялся с колен. – Простите, что не сдержался.
- Павлис, как дела у дочери? Благополучно ли прошли роды? – спросил Джулиус.
- Всё хорошо, – на лице мужчины появилась улыбка. – Родился мальчик. Сийра…, – и словно опомнившись, – сийр, – повернулся к Фёдору, – Эсмунд просит твоего благословения для сына и разрешения дать ему твоё имя.
Фёдор вскинул глаза на графиню с немым вопросом: «Как быть?». Она едва заметно кивнула, подбадривая и одобряя.
- Да будет так, – произнёс Фёдор первое, что возникло в голове. – Носить твоему внуку имя Фё… Теодор и быть ему умелым и храбрым воином, как его отец. Подарок же надо, наверно? – снова вопросительный взгляд на графиню.
- Да. Павлис, граф принесёт подарок для твоего внука, как только окончательно поправится, – проговорила Элоизалия. – Ступай.
Павлис, низко поклонившись, вышел.
- Теодор, это твой камердинер с двенадцати лет, – объяснила. – Он вместе с нами поможет тебе «вспомнить» очень многое, в том числе и из детства.
«Вот как. Я теперь граф. Справлюсь ли? А эта красивая юная женщина моя жена. Ещё должны быть дети. Двое. И где же дети?».
- Дети в гостях у дедушки, моего отца, – ответила графиня, как оказалось на заданный вслух вопрос. – Я ещё не сообщала им о твоём возвращении. Джулиус, переносите графа в его покои. Он очень слаб и не сможет идти. Ему бы ещё поспать.
Джулиус подошёл к Фёдору, провёл рукой над его головой и Фёдор, опустившись на подушку, погрузился в сон.