Он неторопливо спускался по узкой тропке, а сам со всех сторон взвешивал внезапно пришедшую мысль. «Парень серьезный, сдержанный. Четверть века прожил, а уже высокую должность доверили. Скрытный... Ну, да это черта всех работников милиции. Покойный Саитджан тоже не очень-то много говорил. Родители у лейтенанта, по словам Юсуфа, достойные люди. Надо поговорить с дочкой, осторожно так поговорить — обратить внимание на достоинства Захида».
XI
— Э, нет, ты, Хасанов, подожди, — заволновался Эгамов. — Сейчас вот со мной разберутся, и уедем оба. Верно, товарищ лейтенант? — Этим вопросом он хотел выяснить, насколько серьезно относится участковый к скупке сырья представителями другой области. «Если дело закончится только изъятием шерсти и смушки, беда не велика, — решил директор, — на инкассо выставим счет, совхоз все оплатит. Но сур... ах, сын ослицы! — обругал он себя мысленно. — Надо было сунуть шкурки за спинку сиденья! За сур по головке не погладят».
С той минуты, как лейтенант задержал машину, Эгамова тревожит и другой вопрос — кто из чукургузарцев успел сообщить в милицию?! «Уста Нияза в это дело впутывать пока не следует, — решил он, — постараюсь убедить этого желторотого милиционера, что данный случай — первый и последний в том кишлаке. Ну, а если дело зайдет далеко, тогда можно и про уста сказать... в конце концов, шерсть и смушку закупал он, фамилии людей тоже он подсказывал...»
— Так я пока придержу машину, — вновь обратился Эгамов к Захиду, не ответившему на первый вопрос.
— Приедет товарищ из райотдела, — сказал Акрамов, — тогда видно будет. А машину... она принадлежит вашей организации, с поста директора вас тоже пока не сняли, так что распоряжайтесь ею, как вам будет угодно.
— Подожди во дворе меня, Сафаркул.
— Не будем время терять, — сказал Захид. Он вытащил из ящика стола несколько листков чистой бумаги, — поговорим о деле.
— Допрос? — спросил Эгамов.
— Пока дознание.
— Имейте в виду — я ничего подписывать не собираюсь.
— Видно будет. Итак, вы знакомы с людьми, которые продали вам шерсть и шкурки?
— В тот кишлак я заехал всего на один вечер, навестить уста Нияза, — ответил Эгамов, — ну, собрались соседи поболтать со свежим человеком. Я поинтересовался, можно ли у них купить немного сырья. Народ оказался гостеприимный, люди организовали всё — мне только оставалось деньги заплатить.
— Почему груз замаскировали?
— Ничего мы не маскировали, товарищ лейтенант. Палки от юрты мне нужны лично, стулья — тоже.
— Дайте закупочные квитанции, — попросил Захид.
— Пожалуйста, — Эгамов с готовностью вытащил из кармана стопку квитанций и положил перед лейтенантом. — Видите ли, — объяснил он, — в принципе мы должны составлять такую бумажку на каждого, кто нам хоть полкило шерсти продал. Но, как правило, ни один заготовитель этого не делает.
— Почему?
— Ему бы пришлось только тем и заниматься, что квитанции выписывать!
— Значит, и вы... так же.
— Ну да. На десять-пятнадцать закупок одну квитанцию!
Акрамов переписал фамилии тех людей, указанные в квитанциях, на отдельный листок. Спросил:
— Все они жители Чукургузара?
— Конечно. Впрочем, бог их знает. Люди называли себя, я выписывал им бумажки. А из какого они кишлака, не интересовался.
— Вот тут встречаются такие, что продали по десять штук смушек и по сорок килограммов шерсти. Разве в таких случаях райзаготконтора не интересуется, откуда у одного человека столько сырья?
— А чего сомневаться, — усмехнулся Эгамов, — товар налицо, цены не превышают государственные. Если не доверять людям, то из индивидуального сектора ничего не заготовишь. А этот сектор дает пока что тридцать процентов товарной продукции сельского хозяйства, товарищ лейтенант!
— Ладно. Все, что вы мне сейчас рассказывали, четко изложите на бумаге, — предложил Захид. — Я оставлю вас ненадолго — надо отлучиться по делам. — Он положил квитанции в сейф.
— Что ж это получается? — возмутился Эгамов. — Шерсть отобрали, смушку отобрали, теперь и квитанции тоже?
— Успокойтесь, если они нам не понадобятся — вернем, — сказал Захид уже на пороге. Он пошел к секретарю сельсовета, чтобы уточнить, живут ли названные Эгамовым люди в Чукургузаре, а заодно и познакомиться с секретарем.
Дверь в кабинет секретаря была приоткрыта. В небольшой комнате за столом сидел пожилой мужчина и что-то с озабоченным видом писал.
— Ассалом алейкум, — поздоровался Захид.
Мужчина поднял голову и неторопливо водрузил на место сползшие на кончик носа очки.