— Э-гей, — позвал Захид, — есть кто-нибудь?
Послышался лай собак, а затем голос Шермата-ата, приглушенный, хриплый:
— Сюда, сюда, идите к кутану! Я здесь!
Захид пошел в сторону кутана прямо через ручьи, вода кое-где была уже по пояс. Вскоре из тьмы вынырнули собаки чабана, а еще через некоторое время он заметил и второй огонек. Бодом-хола стояла по колено в воде и держала фонарь, приподняв его над головой.
— Ассалом алейкум, хола, — громко поздоровался Захид.
— Ваалейкум, — ответила старуха, не повернувшись, лишь переступив с ноги на ногу, пропуская, видно, зацепившуюся ветку янтака. — Хорошо, что приехали, а то отец наш совсем выбился из сил.
Захид снял с себя китель, хотел было снять и сапоги, но тут из воды, вернее, из гущи ночи над ней, точно призрак появился чабан, держа в руках присмиревшую овцу.
— Сапоги не следует снимать, — сказал ата вместо приветствия и протянул Захиду овцу. — Вода несет столько камней, не дай бог, зашибете ногу!
Захид принял овцу и поставил на берег. Подобрал с земли прутик и хлестнул ее по ногам. Овца побежала вверх по склону, туда, где светились, точно изумрудные точки, глаза ее сородичей.
— Идите за мной, здесь не очень глубоко, — сказал ата.
Через минуту они выбрались на другой берег. Став на твердую землю, Захид пересек двор и увидел, что и по ту сторону клокочет поток, еще сильнее, чем здесь.
— Где вы, Захидбек? — услышал он голос чабана.
— Иду, — крикнул Захид и повернул обратно.
— Проклятье, — выругался ата, когда лейтенант подошел к нему, — никогда не думал, что сель может обрушиться на мое джайляу.
Они вошли в помещение, и Захиду показалось, что темнота во дворе по сравнению с той, что здесь, — не темнота, а так — сумерки. Как слепой, с вытянутыми руками, он двинулся в дальний угол кутана. В лицо ударило теплым дыханием овец, и он, нагнувшись, сгреб в охапку трепещущее от страха животное и понес его к выходу. За ним, чавкая полными воды сапогами и тяжело дыша, шел ата.
— А я ведь по делу к вам, ата, — сказал Захид, когда они, поставив овец на берегу, повернули назад.
— По какому? Если не очень важному, то... может, потом, а?
— Дело важное, ата. Мы разыскиваем чабана по имени Халдар-бобо.
— Я такого чабана вообще не знаю. — Ата взобрался на берег и подал руку Захиду. — Зачем он вам?
— Нужен.
— Нет, Захидбек, не знаю. — В тоне старика слышался упрек — мол, видишь, что творится, а ты... нашел время!
«Ладно, — решил Захид, — о Халдаре разговор и в самом деле никуда не уйдет, главное сейчас — спасти овец».
...Отара дала о себе знать издалека — сотнями тревожно блеющих голосов.
Овцы тесно сгрудились на все убывающем участке суши. Сквозь отару пробиться было невозможно, пришлось обогнуть ее и, проваливаясь в воду, идти вдоль кромки берега. Наконец, Захид увидел Рахима. Тот стоял по пояс в воде и, ухватившись за рога козла-вожака, пытался стащить его в поток.
— Как вы тут, Рахимджан? — спросил Захид, подталкивая вожака сзади.
— Да вот, бьюсь, — ответил юноша, и по голосу было видно, как он измучился, — ягнят я всех перенес на тот берег, а овцы, сами знаете, без этого истукана шагу не сделают. А он словно в землю врос, проклятый. Вы-то давно здесь, Захид-ака?
— Порядочно! Ну, взял! — лейтенант мощным рывком сдвинул козла с места, столкнул его в воду, и тот покорно пошел за Рахимом. — Гёль, гёль, — по-чабански стал выкрикивать Захид, сгоняя в воду овец, и те сначала робко, а затем всей массой ринулись в поток. Чтобы ни одна овца не потерялась, он встал ниже по течению, не переставая подгонять: — Гёль, гёль, гёль!
Рахим оставил вожака на противоположном берегу мощного потока и поспешил на помощь Захиду.
— Теперь отара спасена, ака.
«Чем она занята сейчас? — подумал Захид об Азаде. — Может быть, думает обо мне, волнуется за меня?!»
— Овцу понесло, — вдруг крикнул Рахим.
Захид вздрогнул — нашел время для сладких грез!
Он увидел черную точку в пене высоких волн.
— Плавать умеешь?
— А там мелко, ака... — Рахим бросился за овцой и, достигнув середины потока, сразу же провалился по грудь. Вязкий от грязи поток стремительно увлекал его вниз. — Захид-ака! — закричал беспомощно юноша. — Помогите!
Лейтенант бросился спасать парня. С трудом добравшись до Рахима, он схватил его за вздувшуюся пузырем рубашку и поплыл к берегу. Обессилевший Рахим совсем не помогал ему. И течение все дальше и дальше уносило их, приближая к Каракыру, нависшему над долиной черной громадой.