– Да, и еще как! В толк не могла взять, в чем дело. Я ей писала туда, но ответа так и не получила. Очень мне было обидно, да и маме тоже. Совсем не похоже на мисс Мэри.
Блэк подергал кисточку на туфельке у малыша: тот уже морщил личико, собираясь заплакать, и Блэк думал отвлечь его. Он не хотел, чтобы мать ушла в дом.
– Должно быть, скучно ей было одной в доме на каникулах, – заметил Блэк. – С вами, наверно, было не так одиноко.
– Не думаю, чтоб мисс Мэри чувствовала себя одиноко, – возразила молодая женщина. – Она была такая приветливая, с каждым поговорит – не то что надутый викарий. Мы так славно с ней играли – в индейцев и во всякое такое, знаете, чего только детишки не придумают.
– В кино, значит, с дружками не бегали?
– Нет, что вы. Мисс Мэри была не такая. Это теперь девчонки ужас какие стали, не находите? Будто они взрослые. Прямо гоняются за мужчинами.
– Ну уж кавалеры-то у вас, наверное, все-таки имелись?
– Да нет, сэр, право, нет. Мисс Мэри привыкла у себя в школе к мальчишкам. И потом, викарий не потерпел бы никаких кавалеров.
– Да, скорее всего. Так мисс Мэри его боялась?
– Нет, боялась – не скажу. А старалась не сердить.
– И домой, наверно, всегда засветло возвращалась?
– Уж конечно. Мисс Мэри как стемнеет, так из дому ни на шаг.
– Вот бы мне заставить свою дочь возвращаться пораньше, – заметил Блэк. – Летом она иной раз чуть не в одиннадцать является. Хорошо ли это? Особенно как начитаешься в газетах, какие случаи бывают.
– Да, ужас, правда? – подхватила дочь садовника.
– У вас-то тут местечко тихое, темных личностей небось не водится. Да и раньше вряд ли случались.
– Это так, – согласилась собеседница, – хотя, конечно, когда сборщики хмеля появляются, шумновато становится.
Блэк отбросил сигарету, она начала уже жечь пальцы.
– Сборщики хмеля?
– Да, сэр. Наша местность славится хмелем. Летом наезжают сборщики и раскидывают поблизости лагерь. Грубоватый народ – из лондонских трущоб.
– Как интересно. Я понятия не имел, что в Гемпшире выращивают хмель.
– Как же, сэр. У нас это давнишний промысел.
Блэк помахал цветком перед носом у малыша.
– Должно быть, вам с мисс Мэри и близко к ним подходить не полагалось, – сказал он.
Молодая женщина улыбнулась.
– Не полагалось, да мы не слушались, – призналась она. – Уж и задали бы нам взбучку, если б узнали. Помню, как-то раз… Что, мой маленький? Баиньки пора? Сонный совсем…
– Вы сказали «как-то раз»… – напомнил Блэк.
– Ах да, про сборщиков. Как-то раз мы удрали к ним после ужина… мы с одной семьей подружились… а у них вроде справляли чей-то день рождения… так они нам дали с мисс Мэри пива выпить. Мы его в жизни не пробовали и прямо запьянели.
Мисс Мэри еще пьяней меня была, она мне потом признавалась, что ничегошеньки не помнит, что вокруг происходило. Мы сидели у палаток, ну, где они жили, а после уж, когда домой добрались, в голове у нас так и кружилось, мы прямо перетрусили. Я потом частенько думала: а что бы викарий сказал, когда б узнал про это, да и мой папаша тоже? Я бы трепку получила, а мисс Мэри – нагоняй.
– И поделом, – заметил Блэк. – По скольку же лет вам тогда было?
– Ну, мне тринадцать, а мисс Мэри исполнилось четырнадцать. Это было в последний раз, что она приезжала на каникулы. Бедная мисс Мэри. Я нередко вспоминаю про нее. Что-то с ней сталось? Вышла, конечно, в Канаде замуж. Говорят, красивая страна.
– Да, по всем отзывам, место чудесное. Что ж, хватит мне тут стоять и сплетничать. Не забудьте передать отцу розу. И укладывайте поскорее сынишку, пока он у вас на руках не заснул.
– Непременно, сэр, до свидания, спасибо вам.
«Напротив, тебе спасибо», – подумал Блэк. Не зря он сюда заехал. Толку от дочки старика Харриса оказалось больше, чем от него самого. Сборщики хмеля и пиво. Почему бы нет? Как выразился бы мистер Джонсон из Сент-Биза, факты не оставляют места для сомнения. И время совпадает. Мальчики из Сент-Биза ни при чем. Но история достаточно скверная.
Блэк отпустил сцепление и двинулся через весь Лонг Коммон на запад. Он чувствовал, что очень важно выяснить, на каком этапе Мэри Уорнер потеряла память. Ясно, что на празднике у сборщиков хмеля она не помнила ничего, что с ней произошло. Головокружение, провал в сознании – и торопливое бегство домой двух девчонок, со страхом ожидающих, что обнаружится их отсутствие.
Мистер Джонсон в пылу защиты своей школы обронил, что Мэри Уорнер, безусловно, находилась в полном неведении относительно своего состояния.
Когда школьная медицинская сестра сделала ужасное открытие и стала осыпать упреками Мэри Уорнер, девочка была ошеломлена. Она думала, та сошла с ума. «Что вы хотите сказать? – спрашивала Мэри. – Я ведь еще не взрослая и не замужем. Вы хотите сказать, что я как Дева Мария?» У нее не было ни малейшего представления об отношениях полов.
Школьный врач посоветовал не мучить девочку дальнейшими расспросами. Послали за отцом. И Мэри Уорнер увезли. На том для мистера Джонсона и остального персонала история и закончилась.
Любопытно, думал Блэк, что сказал викарий дочери. Он подозревал, что отец допрашивал несчастную девочку до тех пор, пока у нее не началось воспаление мозга. Такое потрясение вполне могло сделать любого ребенка душевнобольным на всю жизнь. Быть может, он найдет разгадку в Карнлите. Трудность заключалась в том, что Блэк хорошенько сам не знал, в чем должны состоять поиски. Достопочтенный Уорнер наверняка представился под вымышленной фамилией.
x x x
Карнлит оказался небольшим рыбачьим портом на южном побережье. Очевидно, он разросся за прошедшие девятнадцать лет: в нем имелись три или четыре довольно большие гостиницы, порядочное количество богатых домов, и было очевидно, что у населения нынче на первом месте уже не ловля рыбы, а ловля туристов.
Семейство Блэка, Филлис и сынишка, вернулись назад в свою мифическую страну – туда, откуда возникли. Теперь Блэк изображал молодожена, чья восемнадцатилетняя жена ожидает первенца. Блэк сомневался в правильности избранной линии, когда начал разузнавать про частные лечебницы. Но расспросы его увенчались успехом. В Карнлите действительно имелась частная лечебница, занимавшаяся исключительно родами. Называлась она «Приморская». И стояла на краю отвесных скал, прямо над гаванью.
Он припарковал машину у стены лечебницы, вышел и, подойдя к главному входу, нажал звонок. Он выразил желание видеть старшую сестру. Да, он хочет заранее снять палату для будущих родов.
Его провели в комнату старшей сестры. Она оказалась низенькой веселой толстухой, и он почувствовал уверенность, что свою мифическую жену Перл (так в порыве вдохновения он решил ее назвать) он спокойно препоручит умелым заботам этой женщины.
– И когда ожидается счастливое событие?
Не местная корнуолка, а жизнерадостная громкоголосая жительница Лондона. Блэк сразу почувствовал себя в своей тарелке.
– В мае, – ответил он. – Жена-то сейчас у своих, а я вот решил съездить сам по себе. Вбила себе в голову, что событие должно совершиться у моря, а поскольку мы тут провели медовый месяц, она к вашему городку питает сентиментальные чувства. Да и я тоже.
Блэк состроил, как он рассчитывал, глуповатую улыбку будущего папаши.
Но толстуху это не устрашило, она, должно быть, и не таких дураков видала.