Овчинников, нахлестывая лошадь, гнал бричку темной лесной дорогой. Рядом с ним сидел Плюснин со скрученными за спиной руками.
— Господин капитан, ничего не потеряно! — умоляюще говорил Плюснин. — Синельников объяснил мне, где список!..
— Какой список? — злобно огрызнулся Овчинников, не поворачивая головы. — Вы что несете?
— Агентура, — с жаром выдохнул Плюснин.
— А вы часом не того? — Овчинников повертел пальцем у виска.
— Есаул ничего вам не сказал?! Вам, Овчинникову!.. Какая сволочь!.. Выслушайте меня, господин капитан! Отступая, мы в каждом городе проинструктировали старую жандармскую агентуру… — с лихорадочной поспешностью рассказывал Плюснин. — Испытанные люди… Ненавидят красных… Синельников руководил операцией, он — полковник жандармерии. Ему одному известны клички, адреса, пароли. Под Воскресенском мы оказались в окружении. Синельников попал в плен. Единственный список агентов спрятал в лесу. В тюрьме назвался штабс-капитаном… Его агентура — главный козырь в будущей борьбе с красными в этих краях. И Мещеряков оставлен, чтобы добыть список любой ценой… Он послал меня — попасть в тюрьму, узнать, где список, вернуться…
— Послушайте, Плюснин, зачем вы рассказываете все это?
— Как зачем?.. Да мы с вами… Мы можем… — Плюснин глядел на Овчинникова с опаской н наконец решился: — Ну зачем нам Мещеряков, господин капитан?! Мы продадим список в Маньчжурии японцам!
— Что?! — Овчинников резко остановил коня. На его лице была написана такая ярость, что ротмистр инстинктивно качнулся назад и втянул голову в плечи, ожидая удара. — Вы посмели?! — Овчинников рванул из кобуры браунинг.
— Что вы делаете!.. — завизжал, побелев, Плюснин. — Я — ваше спасение!
Овчинников, опомнившись, зверем глянул на ротмистра и сунул пистолет обратно в кобуру.
— Пес с вами, — хмуро сказал он. — Пусть вас шлепнет есаул.
— Он шлепнет вас! — вдруг завизжал Плюснин. — Синельникова убили вы! Вы!
Он не хотел идти с вами! Есаул поверит мне! Я ему нужен! Я знаю, где список! А вы не нужны! Не нужны! Вам — коней! Вы не доживете до утра!
Озадаченный неожиданным поворотом Овчинников хмуро спросил:
— Почему же вы предлагаете мне сделку?
— Вы спасли меня, а он бросил комиссарам! — с жаром объяснил Плюснин. — Он подлец, я не хочу отдавать ему список. Пусть его в Харбине выведут в расход. А нам японская резидентура миллионы уплатит!
— Готовая агентурная сеть в Сибири… — Взгляд Овчинникова стал задумчивым. — О таком любая разведка мечтает… А как же мы? Наша будущая война с красными? Есаул — мразь, но цель-то святая…
— Нет никакой цели! Нет! Все эго для дураков! — с яростью выкрикнул Плюснин. — Агентура не спасет, из России нас вышвырнули навсегда. Возврата не будет! Неужели вы не понимаете?..
Овчинников уже смотрел на ротмистра с сомнением.
— Каждый думает о себе, — хрипло и страстно уговаривал его Плюснин. — Мещеряков потому охотится за списком, что спасает свою шкуру. Перестаньте наконец сомневаться, вы, идеалист! Миллионы за благородство — такое раз в жизни выпадает!
— Что ж, в вашем предложении, кажется, есть резон… — Овчинников остановил лошадь, помолчал и решил: — Ладно. Говорите, куда ехать.
У дорожной развилки с указателем «Шмаковка — Зв.» понуро мокли под дождем двенадцать кавалеристов Баранова.
— Идут, — тихо сказал кто-то в темноте.
Из-за поворота появился взвод тюремной охраны.
— Прибыли, товарищ Баранов, — бодро доложил помкомвзвода. — Командир сказал — догонит.
— Топайте за нами, — приказал Баранов.
Из придорожной канавы, раскидав валежник, осторожно выбрался остроносый мешеряковский связник. Постоял, поглядел вслед ушедшему за поворот отряду и скрылся в темной лесной чаше.
Дождь не ослабевал. Бричка свернула с проселка в лес и, попетляв между деревьев, остановилась у разрушенного хутора. Овчинников развязал руки Плюснину.
— Все верно, вон сарай, — осмотревшись. сказал тот.
Дверь сарая едва держалась на одной петле. Они вошли в темный проем. Овчинников чиркнул своей фитильной зажигалкой, зажег фонарь. Тусклый огонек озарил густую паутину на замшелых стенах, запустение, тлен.
— Сюда, — Плюснин прошел в угол. — В бревне должна быть щель.
Овчинников посветил. Плюснин нагнулся, запустил палец в расщелину бревна, пошарил в ней, глухо произнес:
— Есть!..
Овчинников подошел поближе, поднял фонарь.
Плюснин пытался что-то выковырять из трещины. Оглядевшись, он поднял с земли лопату, ее острием расширил щель и с трудом вытащил из бревна металлический портсигар.