— Это в картах, — жестко сказал Дроздов и встал с пар. — А в жизни… Жизнь — не пасьянс. Мы не уберегли Ямщикова, но мы защитили его чистое имя.
Дроздов двинулся к дверям.
— У меня просьба…
Дроздов обернулся.
— Па заимке остался Шериф, — сказал есаул. — Он не виноват…
— Хорошо, — кивнул Дроздов. — Что-нибудь придумаю.
Он стукнул в железную обивку двери. Открылся «глазок», загремел ключ в замке.
Машинист дал свисток, и древний паровоз окутали клубы пара. Ободранный состав дернулся и, лязгнув буферами, снова замер. Облепившая поезд толпа загалдела громче.
По слабо освещенному ночному перрону шли Камчатов и Дроздов. Дроздов нес маленький фанерный чемодан с висячим замком. Остановились у вагона.
— Думаю, ненадолго ты домой, — сказал Камчатов. — Как бы в Харбин ехать не пришлось. Мещеряков все выходы дал. А ты расклад знаешь. И в роль вошел.
— В Москве пусть решают, — сказал Дроздов. — Им виднее… И вот еще что — там, на заимке, пес остался, сирота, Шерифом звать. Ты возьми его себе, а?
— Не загрызет?
— Тебя загрызешь, — улыбнулся Дроздов. — Договорились?
Камчатов кивнул.
Паровоз пронзительно загудел. Поезд снова дернулся и тихонько пошел, набирая ход. Они обнялись, и Дроздов вскочил на подножку.
— Бывай! — крикнул он Камчатову. Камчатов помахал рукой. Он еще долго, пока светились в темноте сигнальные огни хвостового вагона, смотрел вслед уходящему поезду.
