Зато соседка справа не выдержала, из образовавшейся щелки появилась голова старушки, которая не произнесла ни слова, а только молча зазывала к себе жестом руки. Татьяна бросила последний взгляд на квартиру Крышкиной, прекратила с остервенением давить на звонок и быстро прошмыгнула в распахнутую перед ней дверь. Старушка, повертев по сторонам головой, убедилась, что никто не подглядывает, прикрыла дверь, быстро накинув вначале цепочку, затем повернула ключ. Но этого, как видно, показалось ей недостаточно, поэтому она подпёрла дверь деревянным, от стены до стены, засовом, державшимся на толстых металлических крюках.
- Так гораздо надёжней,- стала оправдываться она, наткнувшись на удивлённый взгляд гостьи, - когда в стране то там, то тут террористы, а у тебя за стенкой лица кавказской национальности, поневоле задумаешься о своей безопасности. Кому же раньше положенного срока умирать охота? А вы кто Тоньке будете, меня не проведёшь, слышала, как за неё сокрушались.
- Родственница, - не моргнув глазом, солгала Татьяна. А что, в принципе теперь так оно и есть, с некоторых пор породнились на веки вечные.
- Жаль Антонину, - тихо проговорила старушка, - почитай четвёртый год, как сгинула.
- А почему, не знаете?
- Это Бог знает, а я в чужие дела не лезу. Ты, дочка, в кухню проходи, за чайком и поговорим, и тебе польза будет, да и мне веселее, а то сижу одна целыми днями.
- Дети разве не навещают вас или живут далеко?
- Да кто где, милая, у всех свои семьи, не до меня им. По праздникам забегают, не стану кривить душой, иногда звонят. Только, думаю, интерес у них совсем не тот, что положено, когда матери звонишь. Справки наводят, не пора ли мою квартиру продавать, смерти моей ждут - не дождутся.
- Может, всё не так плохо, как вам кажется? Да и глядя на вас, можно с уверенностью сказать, что вам сто лет жить, хорошо выглядите. Не могут дети желать смерти матери, родившей и воспитавшей их, это не по-человечески как-то получается.
- Голос мой услышат и только пару слов спросят, как здоровье да самочувствие.
- Вот видите, переживают.
- Переживают они, как же, даже ответа не дослушают, всё куда-то торопятся. А куда? Да ты сиди, дочка, сама чайник поставлю, - остановила она Татьяну, когда та подскочила помочь старушке набрать воды, - вот только извиняй, угостить тебя нечем.
- Ой, - встрепенулась она, - я же гостинцев полный пакет накупила, кто же знал, что Антонины нет.
Быстро сбегав в прихожую, где оставила пакет, вернулась, поставила на табурет и выложила на стол конфеты, печенье, копчёную колбасу, сыр, батон и баночку красной икры, - жаль, масла сливочного не догадалась купить, а то бы такой бутерброд вам соорудила.
- Есть, есть маслице, возьми в холодильнике. Я пенсию три дня назад получила, так сразу купила бутылку растительного, один окорочок, кило сахару, да пачку сливочного масла, - перечислила старушка скудный продуктовый паёк. На пенсионные крохи не больно разгуляешься, а ещё коммунальные услуги оплачивать нужно. - Больше-то мне не донести, тяжело, - словно оправдываясь, что не может позволить себе ничего лишнего, продолжила она.
- Замечательно,- Татьяна нарезала батон, намазала бутерброд маслом и сверху положила целую ложку красной икры, - вот, кушайте на здоровье.
- А ты как же, себе-то намажь кусочек.
- Недавно поела, просто чайку выпью с конфеткой, в горле пересохло, пока с этим тупоголовым разговаривала. А продукты я вам оставлю, не нести же их в гостиницу, а вам пригодятся.
- Спасибо, деточка, видать по всему, душа у тебя добрая. О чём мечтаешь, всё исполнится, найдёшь то, что потеряла много лет назад. Но не в России, далеко это будет, но случится скоро, очень скоро.
- Да вы никак ясновидящая?
- Есть маленько, - не стала отрицать старушка, - вижу, не родственница ты соседке моей, её-то нет уже на свете, но тайну раскроешь, только себя не потеряй по дороге да опасайся тёмного места.