- Что? Я ещё и хулиганила? Когда? Нет, ребята, во что вы меня втравили?
- Погоди, не кипятись. Оформили потом, после ареста, как потерпевшую... Как водится, вначале не разобрались, когда ты мужика сумкой колотила. Но после того как в отделении пальчики твои откатали, выяснилось, что ты вора поймала, щипача, он твою сумку порезал и кошелёк вытащил. Всё задокументировано. И произошло это событие пять лет назад.
- Спасибо! - поклонилась в пояс Татьяна. - Хорошо хоть под статью не подвели....
Хотя... От суммы да от тюрьмы не зарекаются, ещё всё впереди.
- Не кличь неприятности, они и не придут...
- С паспортом решайте, а с квартирой суд разберётся. Пора мне, ребята, Наталья заждалась....
- Эх! - лицо Татьяны подёрнулось едва уловимой дымкой отчаяния, - если бы узнать, прав ты, Семён, насчёт расписки или нет.
- И что бы тогда изменилось? - прищурив глаза, лукаво спросил Кулик.
- Всё! Тигран предполагал, что она по доброй воле ушла или головой ударилась, и у неё амнезия случилась. А если они, и правда, не успели сделку оформить, а деньги отдали, и она их потеряла. Голова кругом идёт.... Как бы в горячке дел не натворить, да невинных людей на улицу не выкинуть. А то сами станем преступниками и аферистами....
- Браво, Танюша, здравая мысль пришла тебе в голову. Так что не торопись с ними расправляться, ладно! - впервые за вечер Кулик вздохнул с облегчением: наконец-то эта новоиспеченная мстительница успокоилась и хотя бы на время дала им с Тиграном передышку.
Наполнив бокалы, Тигран подошёл к Татьяне и, подняв руку, предложил тост:
- Давайте ещё раз выпьем за то, что для тебя, Танюша, прошлая жизнь - это уже история!
- Могу добавить по этому поводу прекрасное изречение Наполеона Бонапарта: "История - это ложь по договорённости!", вот так, мои дорогие.
- Ну что ж, - присоединился к ним Семён, подняв свой бокал, - будем считать, что наше маленькое собрание полностью согласно с великим французским полководцем.
Оторванная в силу обстоятельств от родных, подруги, Татьяна всё чаще впадала в состояние меланхолии и, чувствуя, что так продолжаться не может, иначе не миновать депрессии, отправилась в Калугу на поиски правды. Ей просто необходимо было выяснить, как жила в последние годы Антонина, как попала в город, где нашла свою преждевременную кончину. Зачем? Почему? При каких обстоятельствах? Эти вопросы крутились в голове, и пока на них нет ответа, то и покоя также нет.
Татьяна задумалась и вздрогнула, когда соседка слева, прикоснувшись к её плечу и чуть картавя слова, произнесла:
- Вокзал, конечная!
- Да-да, спасибо.
Она выскочила из маршрутки, на ходу поправляя юбку. Разрез, который должен находиться сзади, немыслимым образом оказался сбоку, наполовину оголив бедро. Закинув за плечо сумочку, она бодро зашагала от остановки на привокзальную площадь, мобильник положила в карман пиджака, забыв, что накануне отъезда обнаружила в нём дыру, и телефон, скользнув по атласной подкладке, очутился внизу подола, стукаясь о ногу при каждом шаге.
- Потом достану, - подумала она, обводя взглядом здание вокзала и небольшой зелёный газон со скамейками. Народ сновал туда-сюда, кто спешил на электричку, кто на пригородные автобусы. Однако бомжей, ради которых она проделала весь этот путь, нигде видно не было.
- Надо же быть такой наивной! Так они и дожидаются, пока я появлюсь со своими расспросами... Ну, и где прикажите мне вас искать, господа бездомные? - рассуждала про себя Татьяна, медленно прохаживаясь от здания вокзала до бара и обратно, - на то вы и бездомные, что нет у вас ни дома, ни адреса, по которому вас можно обнаружить.
Икры ныли, а подошвы ног с каждым шагом всё больше горели огнём: обход злачных мест, занял гораздо больше времени, чем женщина предполагала, и поэтому не остался без последствий.
- А результат нулевой! - с грустью ответила сама себе вслух и подумала,- пора приземляться, иначе ноги отвалятся. Она села на скамейку, вытянула ноги и вздохнула с облегчением, - будто камни весь день ворочала. Вспомнила об оставшемся завтраке, захваченным второпях на дорожку, вынула из сумочки пакет и с удовольствием развернула бутерброд, но, пару раз надкусив, икнула. Ей никогда не удавалось без чая или кофе съесть даже мягкую булочку, не то что чуть обветренный хлеб с сыром и копчёной колбасой.
-Ик... Да что же это такое?! Ик, ик.... Сто раз зарекалась: не есть всухомятку, и вот результат..... Ик... ик... - пришлось оторвать своё мягкое место от жёсткой скамейки, запихнуть опухшие ноги в туфельки на высоких шпильках и, чуть прихрамывая, доплестись до ближайшего киоска, в котором продавали напитки. От большого глотка, газ ударил в нос и перехватило дыхание, зато икота прошла. Ждать пришлось часа три, а то и больше, когда же вдалеке замаячили две фигуры, которых по одежде, с первого взгляда можно было определить, к какому типу людей они относятся, Татьяна воспряла духом. Первым делом мужчины подошли к урнам и с невозмутимым видом запустили в них руки, перебирая пакеты, пластиковые бутылки и стаканчики. Вытаскивая пакет из-под сока, они подносили его к уху, проверяя на слух, булькает или нет. Если жидкость оставалась, допивали на месте и снова бросали в урну. Татьяна быстро поднялась со скамейки, забыв об усталых конечностях и ноющей пояснице, и остановилась в метре от них, ближе подойти не рискнула. Обтрепанные вещи, опухшие с перепоя лица и позвякивающие при каждом их движении бутылки вызывали противоречивые чувства: с одной стороны, жалость, с другой, - чувство, граничащее с отвращением. На стоявшую возле последней урны женщину, никто из них не обратил ни малейшего внимания просто потому, что она не смахивала на конкурентку по потрошению мусорных контейнеров, уж больно чистенькая да холёная на вид.