- Да, Конституцию читали, - кивнул головой в знак согласия с приятелем щербатый.
- Вот, - достала она паспорт, на вытянутой руке повертела перед их лицами, захлопнула, даже не поинтересовавшись, прочли или нет, и убрала в сумочку.
Совет Кулика очень пригодился: и паспорт поменяли, и зарегистрировались. Хотя в день регистрации Татьяна чувствовала себя, как на иголках, украла чужую жизнь, стоит теперь радостная и счастливая, а та, другая, чью фамилию она теперь носит, лежит в сырой земле и ничего не чувствует. А ведь это она должна была выйти замуж, это её должен был целовать муж и поздравлять гости за празднично накрытым столом.
Мужчины невесело переглянулись и как-то странно посмотрели на Татьяну, отчего у неё на душе кошки заскребли, а под ложечкой странно заныло.
- Ладно, пошли, - поднялся тот, что с подбитым глазом и, не дожидаясь, последуют за ним или нет, бодро зашагал, размахивая во все стороны руками. Щербатый подскочил и пустился следом, иногда оглядываясь, жестами предлагая не отставать.
Гуськом перешли дорогу, свернули к пятиэтажкам, обогнули магазин и через проулок попали во двор. Двор казался заброшенным и пустынным, а одиноко стоявший двухэтажный дом смотрел на незваных гостей глазницами выбитых стёкол, обрушившейся штукатуркой и обшарпанными входными дверями с прибитыми картонками на местах былых дыр. Татьяна поёжилась, вид нежилого дома, да ещё в компании с бродягами, вызывал противоречивые чувства, вплоть до паники, и хотелось ей только одного, взять ноги в руки и бежать отсюда, куда глаза глядят. А глаза глядели в то место, где были люди и электрическое освещение, и где бы не было так отвратительно и страшно. Она не забыла, конечно, как ради конспирации переодевалась в драную одежду и сама прикидывалась бомжихой, но это было в светлое время суток и не в сопровождении незнакомых, неизвестно на что способных мужиков, да и не в забытых людьми и Богом местах.
- Дальше я не пойду, - решительно остановилась Татьяна возле входа в подъезд, - давайте поговорим на улице.
- Как хочешь, дамочка, тебя насильно никто сюда не тащил, сама изъявила желание о Тоньке узнать. Только тот, кто тебе нужен, сам сюда не выйдет, в подвале спит. Так что решай: или идёшь, или топай отсюда. Правда, Витёк? - сухощавый скосил глаза на щербатого и ткнул в бок, так как у Витька странным образом отвисла нижняя челюсть, и он быстро-быстро заморгал глазами. После тумака ойкнул и быстро закивал головой.
- Мы тебя до места довели. Тебе решать, оставаться или нет. Пошли Витёк, деньги карман тянут, да и жрать охота, а нутро горит - сил никаких нет, надобно его смазать. Но учти, только за этой дверью, - показал он на подвал, - ты найдёшь ответы на свои вопросы.
- Что же делать? - Татьяна понимала, что если сейчас струсит, смалодушничает, то никогда так и не узнает, почему Антонина оказалась в Калуге. Сердце колотилось, пока она преодолевала ступеньки, ведущие в подвал, - деньги отдала, а посветить не догадалась попросить...
Со смешанным чувством страха и любопытства (а что еще привело ее сюда?) Татьяна приоткрыла дверь, откуда, как из чёрной зловещей пасти чудовища, пахнуло плесенью и сыростью давно непроветриваемого помещения. Силой воли, неизвестно откуда взявшейся, она заставила себя переступить порог и шагнуть в кромешную темноту неизвестности.
- Есть кто-нибудь? Отзовитесь! - дрожащий от волнения и ужаса (она всегда боялась темноты и замкнутого пространства) голос звучал громко и гулко. Подвал ответил тишиной.
- Обманули, но зачем? - успела подумать Татьяна, как позади неё что-то или кто-то закопошился, и в ту же секунду в глазах женщины сверкнул миллион звёздочек, а от боли в затылке, будто в голове коротнуло. Теряя сознание, она упала на бетонный пол.
Вспыхнул огонёк и, мерцая, повис над распластанным телом.
- Слышь, Миха, ты случаем не убил её? Кажись, не дышит.
- Да и хрен с ней, сумочку ищи.
Ёрзая на коленках по грязному полу и шаря в потёмках руками, так как Миха обжёг руку о горевшую спичку и затушил её, вспомнив при этом нелестным словом и мать, и чёрта, ворчал и ругался Витёк:
- А с ней что делать будем?
- Оставим тут, не скоро найдут, если вообще найдут....
- А вдруг живая ещё, очухается, что тогда? - Миха молчал, и Витёк закончил за него, - тогда нам хана, если в ментуру заяву накатает.
- Тут ори - не ори, не услышат, а если и услышат, не сунутся, побоятся: ближе чем на пятьсот метров никто не подходит. Поговаривают проклятое это место, гиблое.
- Это как?
- Дому лет тридцать всего, а уже десятый год пустует. Старожилы говорят, что в доме этом, почитай в каждой квартире покойники были. Да не по одному. Переселили жителей, тех, кто остался, якобы для капитального ремонта дома, а вот до сих пор ничего не делают.