Татьяна осталась возле больничных ворот. Через полчаса ожидания не выдержала, отправилась на поиски морга. Здание морга большое, белое. Побродила по коридорам, но ни сына, ни мужа не нашла. Вышла на улицу, воздуха не хватало, сердце в груди билось, как пойманная в силки пичужка. Рядом со зданием проходила группа молодых студентов-медиков, она спросила, как пройти в морг, там её сын. Ребята дружно загалдели, повели вокруг здания и указали на железную дверь с торцевой стороны. Татьяна поднялась по ступенькам, нажала ручку и открыла дверь. Шагнув через порог, она оказалась в большом помещении с множеством длинных стеллажей, покрытых нержавейкой. Слева, возле окна, лежал труп обнажённого мужчины, в центре комнаты куча наваленных друг на друга младенцев, а прямо перед ней Данила. Тоже голый, но вот только внутренности его были вытащены и лежали рядом. Татьяна похолодела от ужаса, её мальчик лежал как живой, с широко открытыми, только остекленевшими глазами. И если бы не разрез на его теле, от горла до самого паха, можно было подумать, что он просто прилёг отдохнуть в этом чудовищном месте. Из противоположной двери появился высокий немолодой мужчина в клеёнчатом фартуке, в одной руке он пинцетом держал сигарету, в другой кружку с дымящейся жидкостью, возможно, с чаем или кофе. Увидев Татьяну, растерялся, потом спросил:
- Вы что здесь делаете? Здесь посторонним находиться нельзя.
- Сын! - еле вымолвила Татьяна, показывая рукой, в сторону Данилы, - мой сын...
- Понятно. Повернитесь ко мне спиной, - Татьяна послушно повернулась, - теперь идите прямо, - когда она дошла до двери, он снова скомандовал, - стойте! - остановилась, - поднимите руку, - подняла, - теперь возьмитесь за ручку, нажмите вниз, хорошо, правильно, тяните дверь на себя. Молодец, теперь поднимите ногу и перешагните через порог. Вторую ногу поставьте рядом с первой, так, правильно, теперь закройте дверь.
Татьяна закрыла. Она прекрасно слышала всё, что ей говорили, как робот подчинялась приказам, так как сама не могла сообразить, для чего человеку нужны ноги и руки, и как пользоваться этими частями тела. Силы покинули её, она опустилась на колени и не знала, сколько времени провела в отключке. Артём нашёл её чисто случайно, когда они после получения справки собирались вернуться домой. За Данилой сказали приехать к пяти часам вечера, так как его ещё не анатомировали. Он завернул за угол справить нужду, вот так и увидел мать, стоявшую на коленях и смотревшую в одну точку. Подскочил к ней, поднял на ноги, прижал крепче к себе и потихоньку стал вместе с ней спускаться по ступеням. Она молчала, бессмысленно глядя по сторонам.
Из большой комнаты вынесли телевизор, убрали с пола ковёр, диван и кресла поставили в один ряд, к противоположной стене поставили стулья и скамейки. Всё пространство около окна занимали венки и цветы в корзинах. Свечи постоянно меняли, они быстро сгорали, а лампадка издавала непривычный запах, только запаха покойника в квартире не было. Может, она просто привыкла к нему, Татьяна не знала. Из кухни слышалось позвякивание кастрюль: женщины готовили поминки. Подруга Наталья взяла на себя все хлопоты по организации похорон. Она иногда подходила к Татьяне, молча клала свою руку на плечо подруги, немного постояв, так же тихо уходила, смахивая слёзы. Татьяна сидела возле гроба, гладила посеревшее лицо сына, поправляла волосы и постоянно целовала в холодный лоб. На глаза мальчику положили пятикопеечные монеты, так как они никак не хотели закрываться.
- Ещё покойник будет, - шептались в толпе, - видишь, как глаза открыты. Точно кого-нибудь с собой прихватит.
- Как живой лежит.
- Жаль парня....
- Да не говорите. А мать-то как жаль, только из армии дождалась, и вот на тебе.
- Всю округу эта чернота заполонила.
- Точно, скоро житья от них совсем не станет.
- Я слыхала, что Путин на выступлении Калугу армянским городом назвал.
- Правда? Вот это да!
- Это что, вот наш губернатор хотел, чтоб нас в Московскую область переименовали. А Лужков отказал.
- Почему?
- Так он губернатору, якобы, сказал, что пока он чёрных не уберёт, пусть губу не раскатывает.
- Так ничего увидивительного, они хотели нашу Калугу в Ташир переименовать.
- Совсем оборзели.
- А как из-за них цены на жильё подскочили.
- Да, это точно.
- И откуда у них такие деньжищи?
- Знамо дело, наворовали. На свою то зарплату так не расшикуешься.
- Верно.
Люди приходили проститься, а думал каждый о своих бедах, своих несчастьях и переживаниях. Молодёжь приходила небольшими группами, тихонько рассаживались возле гроба, девочки плакали, ребята, как правило, держали себя в руках. Сидели полчаса и уходили, уступая место другим. В десять часов вечера квартира опустела. Возле гроба остались только самые близкие. Татьяна ни на минуту не отходила от сына, её не могли уговорить ни поесть, ни поспать. Артём оставил попытку вразумить родителей, встал рядом и произнёс: