- Думаете поймать меня в состоянии шока? - усмехнулся Урбанд, - глупо!- Урбанд быстро успокоился и был готов к отражению на него атаки со стороны правоохранительных органов.
- Тогда вас ожидает встреча с еще одним свидетелем, вернее, свидетельницей.
- Неужели еще кто-то восстал из мертвых? - в тоне Борислава появились язвительные нотки, - вы меня поражаете с каждой минутой.
- Она и не умирала, - огрызнулся Костя, - не дождешься. Вчера вечером свидетельница Шувалова пришла в себя и дала против вас показания.
- Люська?
- Люся! Ура! Какое счастье! - захлопала в ладоши молчавшая до этого Антонина. - Костя, к ней можно?
- Пока нет, она еще слаба. Посетителей к ней будут пускать не раньше, чем недели через две.
- За горло взяли! - заорал Урбанд. - Волки позорные! Суки ментовские!
- Успокойтесь, гражданин Урбанд, и не стройте из себя героя фильма "Место встречи изменить нельзя". Я не Глеб Жеглов, а вы не Фокс и даже не Промокашка. Их играли талантливые актеры, перед которыми я снимаю шляпу как благодарный зритель. А вы... Вы полнейшая бездарность с извращенным чувством надуманной мести. Вы же даже не за девушку мстили! Под этим предлогом вы ублажали собственное эго, вообразив себя карателем, одобренным Всевышним, и имя-то себе выбрали "Возмездие"! Вы убийца, а не меч правосудия. И суд будет не небесный, а земной, так что получите, голубчик, по полной программе. А теперь рассказывайте, кого и как убивали!
- С кого начать? - нагло ухмыльнулся Урбанд.
- С первой жертвы - Анастасии Кручининой.
- Хорошо, - вдруг посерьезнел он, я все расскажу. Признаться, мне и самому надоело все это держать в себе.
- Мы вас слушаем, - тихо произнесла Антонина. И хотя ее охватывал озноб каждый раз, когда она встречалась с ним взглядом, уходить она не собиралась.
- Я дождался ее возле подъезда, но в квартиру не зашел, сказал, на улице подожду. Она поднялась одна, потом вышла, перегнулась через перила и крикнула, что муж спит. Еще удивлялась, давно не видела его пьяным. Мы сели на кухне, она, косясь на дверь, вдруг муж проснется, быстро проговорила: "Давай, а то коробит всю". Я протянул ей две таблетки, она обе сразу выпила и затащилась. Я видел, откуда Юрий нож доставал, открыл ящик, повернулся к Насте спиной и надел перчатки. Когда нанес удар, она под кайфом была, так что даже не сообразила, что произошло. Открыла широко глаза и упала со стула.
- Вы вынули окровавленный нож и пошли в комнату, где спал Юрий, так? - не выдержала Антонина.
- Я думал, он этого не вспомнит! Хотел и его прикончить, а потом раздумал. Стер свои отпечатки, забрал пустую бутылку и ушел, а перед этим снова воткнул нож в рану Насти.
- Что вы подсыпали в водку?
- Клофелин.
- Дальше...
- С Несмеяновой тоже хлопот не было, она же была в меня влюблена. Вот дура-то! Она меня ждала, двери открыла сразу. Мы зашли в дом, и я попросил отключить камеры видеонаблюдения.
- И чем вы это мотивировали?
- Сказал, что камеры меня на работе достали, еще и здесь натыканы. Она безоговорочно согласилась. Мы отправились в спальню.
- Что было потом?
- Я достал из коробки красное платье...
- Так это были не цветы?
- Нет, коробка из-под цветов... Она сморщилась, я знал, что она терпеть не может красный цвет, но ничего вырядилась, как миленькая. Я подвел ее к зеркалу и говорю: "Смотри мне в глаза!". Она, как под гипнозом, глядела на меня, а я накинул ей на шею красный шарф и зашептал, чтобы не шевелилась. О-о, какое это было счастье наблюдать, как вылезают из орбит ее испуганные глаза. А я все сильнее и сильнее затягивал шарф. Она корчилась в муках, ей не хватало воздуха, а я все шептал: "Сейчас, сейчас, еще немного, погоди..." В свою последнюю минуту она так и не поняла, что игра закончилась, видимо, надеялась, что я ослаблю удавку, и она снова вздохнет. Она лежала у моих ног, выделяясь на молочном ковре кровавым пятном. Застелив красным покрывалом ее кровать, я уложил на нее Софи и ушел. Она, дура доверчивая, даже не поинтересовалась, почему я вырядился, как клоун: плащ, перчатки, шляпа...
- Она любила вас, и этим все сказано...
- Женская философия и вымученная годами сентиментальность! Нет никакой любви и не было! Слова все это, пустые бабьи слова!
- В вас говорит обида. Вы познали, что такое неразделенное чувство, оскорбились на всех и вся... Только зачем было убивать? Ради чего?
- Вам никому не понять! Это надо пережить самому... Все. Я устал, отведите меня в камеру.
После того, как Урбанд покинул кабинет в сопровождении дежурного,на несколько минут воцарилась полная тишина, которую нарушил Кулик. Антонина не могла отделаться от чувства страха, словно несколько минут назад на стуле сидел не Борислав в наручниках, а полный кабинет змей, шипящих и извивающихся кольцами, гоовые в любую минуту ужалить и убить своим ядом.