- Летальный исход, - жёстко произнёс он и вышел из кухни.
Через два месяца всё вообще пошло кувырком. Юрка позвонил другу Насти и потребовал, чтобы тот прекратил снабжать жену "колёсами", иначе он свернёт ему шею. В трубке несколько раз чертыхнулись, прокашлялись, а затем голосом несправедливо обиженного заявили, что это гнусный поклёп на честного человека. Вечером того же дня Настин друг посетил их, после его ухода Юрка напился до бесчувствия, а когда проснулся, обнаружил на полу труп своей жены. Настя лежала с открытыми глазами, из её белой кофточки, чуть ниже левой груди торчал нож. Нож, который он отлично знал, так как это была его армейская финка с выгравированными на рукоятке его инициалами. Как ни старался, не мог припомнить, что же произошло после того, как он выпил оставленную тем типом бутылку водки. Он знал наверняка, что никогда не смог бы даже ударить жену, не то чтоб хладнокровно убить. Доказать же свою невиновность не удастся, так как на ноже его отпечатки, он только вчера показывал его Настиному приятелю, сказав, что не только хорошо владеет холодным оружием, но и голыми руками тоже. Юрка позвонил матери Насти, попросил прийти и забрать внучку и только потом сказал, что случилась беда. Не выслушивая криков тёщи, бросил трубку, вынул из тайника три тысячи долларов - первоначальный взнос на операцию, написал на листке в какую больницу обращаться, накормил дочь, поцеловал холодные губы жены и вышел из квартиры, не закрыв её на замок. Он рассчитал верно, ровно через пять минут, к подъезду подкатил БМВ, из которого выскочили тесть и тёща. Следом за ними подъехал милицейский УАЗик.
Глава 3
Софья Несмеянова, Софи, как называли её сокурсники, была девушкой эксцентричной и свободолюбивой. Иногда её называли Рыжая Соня из-за огненно-ярких, отливающим красным цветом волос. Чуть выше среднего роста, с живыми зелёными, как у кошки, глазами, носиком бульбочкой и припухлыми чувственными губами она выглядела если уж не красавицей, то вызывающе прекрасной, точно. Своим взрывным, очевидно, присущим всем рыжим характером она одновременно притягивала и отталкивала от себя людей. Ребята поскромнее вообще предпочитали с ней не связываться и с опаской обходили стороной. Не боялись лишь те, которых она сама к себе подпускала, а иногда ради смеха завлекала. Но берегись те из них, которые после таких намёков не обращали на неё внимания, к её сожалению, попадались и такие. Она тут же зачисляла их в список своих врагов и при первой возможности прилюдно разносила в пух и прах, после чего те долго приходили в себя. Выпустив пар, быстро успокаивалась и больше уже никогда не замечала тех людей, они переставали для неё существовать. Но с близкими, подругами, родными отходила также быстро, как впадала в гнев.
Актрисой Софи становиться никогда не собиралась, в училище пошла просто так, ради интереса, да ещё желая досадить отцу, известному критику Павлу Несмеянову. Многие деятели науки, культуры и искусства его побаивались. Пятидесятидвухлетний критик был настолько работоспособен, что все диву давались. Казалось, такое просто невозможно, но на прошедшие накануне вечером с шикарно накрытыми столами презентации фильма, книги или научной работы, которые обычно заканчивались за полночь, уже в утреннем выпуске газеты появлялась его статья. К его мнению прислушивались, с ним считались, и если уж похвалил сам Несмеянов, считай, все дороги открыты. А если разнёс, никуда не достучишься, везде отказ ожидает. Он был способен в нескольких строчках разгромить книгу известнейшего на всю страну автора или охаять спектакль с игрой именитых актёров. При этом довольно посмеивался в тесном кругу друзей, большинство из которых, впрочем, были его прихлебателями, отщипывающими маленькие кусочки от большого пирога славы своего всевластного хозяина, готовыми по первому его намёку или требованию сломя голову мчаться хоть в знойную пустыню, хоть на Северный полюс. За его спиной недоброжелатели сплетничали, что эти его так называемые друзья, являются его негласными шпионами. Нет, секретов государственных они не выведывали и, тем более, не работали на сопредельные Государства, также не являлись сотрудниками ни ФСБ, ни ГРУ. Они собирали информацию для хозяина о нужных ему людях, которых Несмеянов потом своим довольно-таки увесистым компроматом держал на коротком поводке. Шантажом он не занимался, деньги за собранные материалы не требовал, но те знали, что в любую минуту он мог их опубликовать, и тогда не избежать публичного скандала. И сами герои папок, и заинтересованные в скандалах подобного рода лица не пожалели бы отдать за их приобретение гонорары с шестью нулями, лишь бы обладать заветной информацией.