- Знаю я ваше дело, но об этом чуть позже поговорим.
- Хорошо, спрашивайте.
- Что за друг приходил к вам в тот вечер?
- Фамилии его я не знаю. Я, когда таблетки от головы искал, обнаружил в Настиной сумочке амфитамин. Разозлился ужасно, но, не знаю, поверите мне или нет, я бы не стал из-за этого убивать. В кармашке записка была с номером и надпись "успокоительное". Я сразу сообразил, что это номер её поставщика, позвонил и наговорил ему кучу угроз, что, мол, найду, придушу одной левой.
- Так вы левша? - обрадовалась Антонина, - это же всё дело меняет!
- Я тоже вначале обрадовался, только это мне не поможет. В армии я научился и правой работать не хуже, чем левой.
- Жаль. Я подумала, что алиби вам обеспечено.
- Так вот, этот тип стал оправдываться, даже в гости с пузырём заявился. Я пить с ним не стал, отказался. Когда же он мне кое-что рассказал о жене, у меня крыша поехала. Помню даже, грозился её убить, когда с работы вернется.
- Где вы хранили свой армейский нож?
- В подвесном ящике на кухне.
- Вспомните, пожалуйста, кто ещё мог знать о его местонахождении, кроме вас с женой, разумеется?
- Никто. Друзей у нас не было. Иногда Генка заезжал, но он не в счёт, его в тот день в Москве не было, он только утром из Грозного приехал, на моё счастье. С подругами, если они и были у Насти, она предпочитала встречаться вне дома. Мне кажется, она стеснялась показывать дочку, не хотела выслушивать соболезнования по поводу её болезни. А тут ещё и я инвалид безногий.
- Глядя на вас, не скажешь!
- Это сейчас не заметно, привык уже, да и протез хороший. Вот из-за этого чёртова протеза у нас и ребёнок родился с отклонениями.
- Погодите, что-то я вас не понимаю. При чём здесь ваша инвалидность? Это по наследству не передаётся.
- Настя во время беременности пила таблетки для похудения.
- Вот в чём дело! Но зачем? Не знала, что в положении?
- Знала, я не знал. Вернее, что она ждала ребёнка, я знал, но был не в курсе, что она таблетки горстями глотала. После госпиталя я интерес к жизни потерял, даже пить начал. Только тогда и пришёл в себя, когда узнал, что дочка родилась больная. Настя моя меня очень любила, вот и не думала о последствиях. Мне на протез зарабатывала, несколько месяцев в рекламе снималась. А кому бы она нужна была, если живот на лоб полезет.
- Вам! Разве не так?
- Я - дело другое, я её любую любил, хоть с животом, хоть стройную. Но рекламщикам же этого не объяснишь. Она потому и на колёса после рождения дочурки подсела, виноватой себя считала. Я пытался её переубедить, мы сильно ругались, и она мне клятву дала, что с наркотиками завяжет. Тем более, был шанс, что после операции Наденька будет самостоятельно передвигаться.
- Вы говорили, что фамилии друга не знаете, а имя? Он же наверняка как-то представился, когда появился на вашем пороге?
- Да, конечно, Борис. Я понятия не имею, настоящее ли это имя, но другого, простите, не знаю.
- Что было потом, после того, как он ушёл?
- Я напился. Никогда не думал, что меня свалит после одной поллитровки. Да, вспомнил, я нож Борису показывал.
- Зачем?
- Попугать решил. Сказал, что вскрою ему брюхо, как барану, если не перестанет Настю колёсами снабжать. А потом...
- Что? - в нетерпении подалась вперёд Антонина.
- Нет, бред полный! С пьяни померещилось.
- Что вы вспомнили, ну, говорите же!
- Надо мной силуэт склонился, в плаще и шляпе... Ещё это приведение нагло ухмылялось, когда я пытался подняться, а сил не было. Всё моим ножом возле моего лица размахивал, и...О, Господи! С ножа кровь капала!
- Какие у него были руки?
- Руки? Откуда я знаю? Их не было....
- Не было вовсе, или они были в перчатках?
- Не помню, честное слово, не помню. В памяти возникают кое-какие обрывки, но я не могу ручаться за их достоверность, может, я видел сон.
- Скажите, Борис во что был одет? Как выглядел?
- В куртке бежевого цвета, брюках и синем свитере. Рост, примерно, метр девяносто, русые волосы, глаза не помню.
- Почему вы спрашиваете? Думаете, это он мог Настю?
- Ничего исключать нельзя. Да и один Борис у меня на примете имеется. Он вам говорил, где работает? Случайно ни ди-джеем на радио?
- На телевидении, точно! Но вот насчёт ди-джея не знаю, не уверен.
- И последний вопрос: зачем вы сбежали с места преступления?
- Все улики против меня. А я не убивал, понимаете, не мог убить! Я люблю свою жену, больше жизни люблю! Думал отсидеться здесь некоторое время, новый паспорт справить (мне Генка обещал помочь) и рвануть на север, на золотые прииски. Мне деньги позарез нужны на операцию дочери. Когда накоплю нужную сумму, сам сдамся. Мне же без Насти не жить на этом свете, только дочка ещё держит. Так какая разница сколько потом дадут. А если повезёт, сам на суде буду себе смертную казнь просить.