- У нас мораторий на смертную казнь. А вы не маньяк, убивающий и насилующий женщин и детей. Вашу причастность к убийству жены ещё доказать надо, есть презумпция невиновности.
- Знаю, знаком с уголовным кодексом. Вы честно не за мной приехали?
- Честно. Только поговорить, а дальше тебе решать.
- Я уже давно всё для себя решил и вам сказал своё последнее слово.
- Тогда я вам хочу кое-что передать на словах от вашей тёщи.
- Что? Вы её видели? А дочку? Как они?
- О..., сколько вопросов!.. Начну, пожалуй, с самого главного. Вашу дочь прооперировали, операция прошла успешно. Врачи надёются, что она скоро начнёт ходить. Ваша теща очень за вас переживает и не верит, что вы способны на убийство.
Мужчина сник на глазах, отвернулся, его могучие плечи дёргались в судорогах. Антонина не трогала его, давая выплакаться. Такие сильные духом люди очень редко плачут, отчего им в сто раз тяжелее, чем нам, женщинам. Он повернул к ней лицо, слёз уже не было, их выдавали только покрасневшие глаза.
- Раз так, значит я еду с вами, больше мне незачем скрываться. Очевидно, родители Насти нашли недостающую сумму на операцию. Если ещё раз увидите мою тёщу, передайте от меня поклон и спасибо, огромное отцовское спасибо.
- Вы ей всё сами сможете сказать при встрече. Мы обязательно найдём настоящего убийцу, обещаю вам.
За калиткой они столкнулись с крепким парнем, нервно вышагивающим взад-вперёд по дороге. Завидев их, он опрометью бросился к ним и, оттеснив Антонину, прикрыл её своей спиной, выговаривая при этом недовольным тоном:
- Вы сума сошли, Антонина Васильевна, разве же так можно! Сколько времени уже прошло, а вас всё нет и нет! - Антонина спокойно выслушала и вышла из своего укрытия, встав рядом с Кочергиным. - А ты, очевидно, и есть наш бегун на длинные дистанции? Кочергин?
- Не ошиблись, - не очень весело ответил Юра.
- Оперуполномоченный, лейтенант Дробышев, - представился Костя.
- Надо же, а я ведь вам поверил! Дурак! - горестно вздохнул Кочергин.
- Лейтенант Дробышев, - повысив голос, обратилась Антонина к Костику, - оформите гражданину Кочергину явку с повинной. Он сдаваться шёл.
- Точно? - покосился на Юрия Костя.
- Да, - кивнул головой Кочергин. - Только я не убивал свою жену, вот в этом никогда не признаюсь. Так что дело на меня вам трудно будет повесить.
- Разберёмся, - уже мягче сказал Костя и хлопнул его по плечу.
- Браслеты будете надевать? - протянув руки, поинтересовался Кочергин.
- Ну, ты чудик, однако... Я же не брать тебя ехал, а Антонину Васильевну сопровождал, какие, на хрен, браслеты. Сегодня я не опер, а телохранитель. Пошли, машина там, недалеко от деревни стоит.
- Ну, Костя, - взвилась Антонина, - если что, самолично тебе голову отверну и вместо колеса поставлю. Я где тебя просила дожидаться, а? Если что, я тебя до самой Москвы бурлаком-толкачом оформлю.
- Ваш муж, между прочим, потерю колёс, думаю, пережил бы! А вот потерю жены, вряд ли. Да и на месте ваши колёса, я ребятам по полтиннику дал, обещали покараулить.
Глава 15
- Знаете, Антонина, когда на человека вдруг обрушивается горе, он начинает переосмысливать свое поведение, копается в своих прошлых поступках и, раскладывая все по полочкам, начинает осознавать, что не так жил, не так себя вел по отношению к своим близким. Я не исключение из правил, поэтому всю вину за то, что произошло с моей девочкой, беру на себя. Только я виновата в том, что Натали не мне рассказала о своем несчастье, не со мной поделилась своими проблемами, а пошла к чужим людям...
- Это были ее подруги.
- Пусть даже так, но не мать, не я, понимаете?
- Да, конечно.
- Когда Натали было шестнадцать лет, она безумно влюбилась. Иначе как безумством такое ее поведение назвать было нельзя. Она забросила учебу, бегала за этим парнем, как собачонка, преданно заглядывая ему глаза, исполняя все его прихоти. Если бы он дал команду "Служи", она бы присела на задние лапки и, высунув язык, скулила бы, выпрашивая сахар с его ладони. Я не могла этого видеть и отправила ее в Томскую область, Колпашевский район, в лесничество Засеки. Там егерем работает моя дальняя родственница, женщина характера сурового, мужики с ней связываться боятся. Она в любое время года с ружьем за спиной пешком свой участок леса обходит. Ничего не боится: ни черта, ни дьявола, ни браконьеров. В нее несколько раз стреляли, пару раз ранили, ничего, выжила, только еще злее стала. Вот отбившуюся от рук дочь я и отправила к ней на перевоспитание.
- Простите, но вам не жаль было девочку? А если у них, и в самом деле, была настоящая любовь?