- Да, конечно.
- Когда в разговоре дочь упомянула, что учится вместе с некой Натали Бербер, он вспомнил эту историю с ребенком и рассказал ей мимоходом.
- Понятно, а та - мимоходом подруге, подруга - своему любовнику, который одновременно был и любовником Натали. Произошла ссора.
- Ничего удивительного. Каждый борется, как может, отвоевывая себе место под солнцем. Печальная история, и конец ее не менее печальный...
- Да, к сожалению. Спасибо вам большое за информацию.
- Очень надеюсь, что она поможет, и вам удастся отыскать этого подонка. А еще лучше, если вы позвоните мне, когда отыщете, а не в милицию.
- Самосуд запрещен законом, - поняв, что имеет в виду критик, ответила Антонина, напоминая ему, чем это чревато.
- Мне уже все равно... Так выполните мою просьбу?
- Не могу обещать. Честно, не могу. И когда-нибудь вы скажете мне за это спасибо. Месть не заглушит потерю, вы только себя загубите понапрасну.
Глава 22
- Снова вы? - открыв дверь поразилась Надежда Эдуардовна. - Что опять? Я, вроде, уже все вам рассказала, даже дневники дочери отдала. У меня создается впечатление, что вам доставляет удовольствие мучить меня. Даже следователь в отличие от вас, был гораздо сердечнее.
- Может, вы все-таки впустите меня в квартиру или предпочитаете, чтобы все соседи были в курсе ваших дел?
- Вы о чем это говорите? Какие такие дела?
- Ребенок! - четко выговаривая, прошипела Антонина. Женщина отшатнулась, словно в нее бросили змею. - Вот так-то лучше! - не дожидаясь приглашения, гостья вошла в коридор и закрыла двери.
- По какому праву вы так со мной разговариваете? - придя в себя, повысила тон госпожа Бербер, - я депутат и, если уж на то пошло, найду на вас управу!
- Не забудьте упомянуть о депутатской неприкосновенности.
- Она мне и не понадобится, я законов не нарушала! - гневно выкрикнула Надежда Эдуардовна, - вы переходите все дозволенные границы приличия. Вон отсюда!
- И не подумаю, - спокойно заявила Антонина, не спрашивая разрешения, прошествовала в комнату и уселась на диван. Хозяйка, кипя от гнева, шла по пятам.
- Я милицию вызову! - она схватила трубку и набрала 02.
- Не глупите, вам же хуже будет, - Антонина подскочила и нажала на рычаг.
- Вы мне угрожаете?
- Ну что вы, конечно, нет, - мило улыбнулась она, затем улыбка быстро слетела с лица, - Вы мне солгали!
- Я?
- Да, вы солгали, что Натали в родах потеряла ребенка.
- Но это так, поверьте! Через два часа девочка умерла.
- Снова ложь! Чья была идея убедить в этом Натали, ваша или вашей родственницы?
- Вы сумасшедшая, - прошептала хозяйка, - по вас психушка плачет...
- Это вам там самое место, - огрызнулась Антонина. - Так кому принадлежала эта жестокая идея - лишить ребенка матери?
- Клянусь! - Надежда Эдуардовна обессилено свалилась на диван и схватилась за сердце. Антонина испугалась, что ее хватит очередной удар, быстро спросив, где лекарство, налила воды в стакан и накапала туда валокордина.
- Выпейте! - протянула она стакан Бербер. Женщина схватила его дрожащими пальцами и поднесла ко рту, зубы выстукивали чечетку о стекло.
- Полегчало? - уже участливым тоном спросила Антонина.
- Да, спасибо. Моя внучка, правда, умерла, я вас не обманывала. Поймите, я же не чудовище какое-нибудь... Как бы зла я ни была, но чтоб выдумать смерть ребенка... Нет, я бы никогда на такое не решилась...
- Хочется вам верить.
И Антонина действительно поверила. Убитая горем женщина, которая только внешне еще пыталась сохранить былое величие, выглядела потерянной, растоптанной обстоятельствами и чудовищно сложившимися фактами.
- Моя родственница, чуть слышно сказала она, - в тот же день позвонила мне и сказала, что роды прошли неудачно, и ребенка спасти не удалось. Девочку она похоронила сама, Натали даже не показывала. Каюсь, я была так зла, что не захотела приехать и поддержать дочь. А еще... - она смахнула набежавшие слезы, - я боялась, до умопомрачения боялась увидеть гробик с внучкой. Ангелочек не был виновен в том, что ее мать обесчестила себя.
- Вот, держите, - протянула Антонина женщине бумажку с адресом.
- Что это?
- Адрес приемных родителей вашей внучки.
- Как это?! - растерянно вертела она перед глазами листок. Слезы мешали разглядеть плясавшие строчки. - Этого не может быть... Как же так? Она не смела так поступить со мной, с нами!.. С того самого дня я чувствовала себя извергом, понимаете, последней тварью! Думала, что это кара мне за то, что отвернулась от дочери.