- Эммануил Христофорович, могу вас заверить, что вашим артистам ничего не угрожает. Мы уже вышли на след убийцы девушек и скоро возьмём этого негодяя. Это дело вовсе не связано с маньяком, беспорядочно убивающим артистов вашего театра. Этот ублюдок преследует одну цель - месть, причем, конкретным людям.
- Вот, а вы говорите нечего опасаться! Вы же не знаете наверняка, кто следующий в его списке? Это может быть кто угодно, даже я!
- Могу с точностью сказать, вас в этом списке нет!
- И на этом спасибо.
Открылась дверь, на пороге появился Кулик.
- Пойдемте, сейчас заключительная сцена - дуэль!
Директор и Антонина быстро последовали за ним, но Кулик повёл их не за кулисы, а в зал. Ничего не понимая, они тихо встали в проходе, всматриваясь в глубь сцены, где дуэлянты расходились в разные стороны. Раздался оглушительный выстрел эхом разнёсшийся по залу. Ленский покачнулся, нелепо взмахнул руками и рухнул на сцену.
- Всё, быстро за кулисы! - скомандовал Кулик и первым бросился из зала, вихрем промчался по вестибюлю и скрылся в коридоре, ведущем на сцену.
Антонина и директор бежали следом. Эммануил Христофорович в панике, держась за сердце, повторял одно и то же:
- Почему выстрел, а не хлопок? Этого не может быть, холостые патроны не издают такого звука! Этого не может быть!
За кулисами творилось что-то неописуемое: кто-то упал в обморок, кто-то тихо ругался. Ленский на сцене не подавал никаких признаков жизни. Над ним с пистолетом в руках стоял растерянный Онегин.
- Он ещё жив, у него пульс прощупывается! - крикнул пожарник, - что вы все застыли, скорую, быстро! Где милиция, чёрт бы её побрал!
- Да здесь мы, приятель, здесь! Чего орёшь! - Славик присел возле лежавшего и пощупал пульс на шее, - жаль бедолагу, но кажется, ему уже не нужна неотложка... Кулик и Славик приподняли с двух сторон Вронского, один за ноги, другой под мышки и оттащили со сцены за кулисы.
- Всё, господа артисты, без паники! Продолжайте спектакль! Занавес поднимается, - не очень громко, но чётким командным голосом проговорил директор. - Я сказал по местам!
Артисты несмело обходили труп Вронского и шли на сцену. Через десять минут приехала скорая помощь. Вронского положили на носилки и вынесли из театра. Директор, Антонина и сыщики пошли следом.
- Но как ему это удалось? - шептала Антонина, - как?
Славик взял её под руку и повёл к машине. Кулик возле неотложки тихо беседовал с врачом. Антонина успела заметить, что тело Вронского уже накрыли с головой белой простынёй, на которой ярко выделялось красное пятно. У неё сжалось сердце. Машина скорой помощи отъехала от театра. Кулик подошёл к директору:
- Всё, Эммануил Христофорович, больше смертей в вашем театре не будет. Актёры ваши будут умирать только от старости и в своих постелях.
- Семён Артурович, что же это? Как же это? Над моим театром нависло проклятие, а вы всё шутите!
- На этот раз не шучу. Всё, действительно, позади. Ну, а это..., - он кивнул в сторону уехавшей неотложки, - последний труп в деле.
Отойдя на безопасное расстояние и убедившись, что директор его услышать уже не может, вслух произнёс совсем другое:
- Надеюсь, что последний...
Никто из них в суматохе не заметил, как тень человека в плаще и шляпе отделилась от колонны и, перебежав дорогу, быстро скрылась за углом здания на противоположной от театра стороне улицы. Человек в плаще ликовал, его план удался, и бездыханное тело ненавистного соперника теперь уже везут в морг.
Первой в кабинете прокурора появилась Антонина, ругая себя последними словами и злясь на весь белый свет, что не смогла предотвратить несчастья. Теперь по её вине бедный парень погиб, а ведь у него вся жизнь была впереди, он мог стать великим артистом, если бы не нелепая смерть. Кулик и Славик остались внизу, переговорить с дежурным. Антонина пошарила в потёмках по стене рукой, нашла выключатель и зажгла свет. Повернувшись, застыла в немом изумлении, посреди кабинета на полу стояли носилки, накрытые белой окровавленной простынёй.
- Чего в дверях застыла, проходи, не задерживай движения! - услыхала она будто издалека голос Кулика и вздрогнула.
- Сеня? У вас что, в Калуге, столько покойников, что все морги переполнены?
- Нет, с чего ты вдруг так решила?
- Тогда ответь мне, почему их в твоём кабинете складируют?
- А-а-а, ты про этот... А почему ты говоришь о нём во множественном числе? Нет, Тоня, не все трупы ко мне привозят, только особенные, этот как раз из той партии, можно сказать эксклюзивный.
И вдруг этот эксклюзивный труп зашевелился под простынёй, Антонина в ужасе заверещала и кинулась на грудь Кулика, крепко обхватив его за шею. Но трупу этого показалось мало, и он заговорил: