- Все серийные убийцы и маньяки своим поведением не отличаются от нормальных людей, годами живут среди нас, и окружающие даже не подозревают об их больном сознании.
- Да, я понимаю, они своего рода психически ненормальные. Но Урбанд - это нечто совершенно отличающееся от прочих с больным воображением. Он мог всю жизнь прожить и даже мухи не обидеть, если бы не смерть любимой женщины. Вот тут-то у него в голове что-то и замкнуло.
- Нет, Антонина Васильевна, это возникло у него не спонтанно, а было запрятано далеко в подсознании. Смерть Натали только послужила толчком к действию. Точно таким же побуждением к убийствам могло стать все что угодно на определенном этапе его жизни, к примеру, гибель любимой кошки или собаки. Он на генетическом уровне уже был предрасположен к насилию и долго сдерживал гнев в себе, пока, наконец, отрицательные эмоции не вырвались из-под контроля и не стали превалировать над здравым смыслом.
- Я и не знала, что ты, оказывается, у нас психолог и так отлично разбираешься в потемках человеческих душ.
- Это не я такой всезнающий, а доктор Агафонов. Просто я внимательно изучил все, что он тут написал, - потряс Костя в воздухе листками, а затем аккуратно подколол их в папку к заявлению Антонины. В кабинет постучали.
- Входите, у нас не заперто.
- Можно? Здравствуйте.
Антонина встрепенулась, услышав знакомые голоса.
- Сеня! Славик! - вскочила она с места и кинулась обнимать друзей. - Вы здесь каким образом? Почему не предупредили?
- А мы решили, как ты обычно, сюрпризом.
- Вы ко мне в гости или по делам? Как вы узнали что я здесь?
- По делу, Антонина Васильевна, по нашему общему делу, - пояснил Костя. - Поздоровался с коллегами и пригласил к столу.-Так как, по нашим данным, два убийства в Калуге и четыре в Москве совершил один и тот же человек, руководство пришло к решению объединить силы и общими усилиями доказать виновность Урбанда.
- Как это доказать? - удивилась Антонина, - а разве написанное им в романе и мое похищение не доказательство того, что он убийца?
- Нет! Любой адвокат докажет, что его клиент не виновен.
- Поясните!
- Во-первых, Урбанд может сказать, что описывал свое видение этих преступлений как художник уже после того, как они были кем-то совершены. Во-вторых, не факт, что его сокурсников убил один человек, возомнивший себя мечом правосудия, как мы считаем, вполне могли действовать разные люди. А что касается записей в дневниках Натали Бербер, так это просто ее фантазии. И убийства реальные ничем не связаны с убийствами придуманными, именно придуманными, сценаристом для остроты сюжета фильма. И настаивать ни на чем мы не можем, иначе получается, что надо сажать всех тех, кто в своих произведениях покушается на президентов, расправляется с мафией или детально описывает деятельность самих мафиози. Так что же, сценаристы и есть сами криминальные фигуры? Ответ: "Конечно же нет!". Это авторский вымысел, фантазия. А если все это написано очень похоже, то браво такому сочинителю!
- Как, Антонина Васильевна, убедительно прозвучала речь Артура Семеновича? Правда, сегодня он выступал в роли адвоката, а не обвинителя.
- Да... Очень убедительно. И что теперь нам делать? - удрученно спросила она.
- Думать! - хором ответили мужчины. - Будем вновь и вновь перечитывать все дела и искать то, на чем он мог проколоться, где мог наследить, и что мы и коллеги, ведущие раньше эти дела, просмотрели.
- Нелегкая, скажу я вам, предстоит работенка... - сокрушалась Антонина, до этого момента абсолютно уверенная, что вина Урбанда полностью доказана.
- Это точно, уважаемый наш детектив, за пять минут с этим не справиться, - все замолчали.
- Ребята! - встрепенулась Антонина, - вы же забыли о моем похищении. Я - живой свидетель, он же мне рассказал, что это он убивал.
- Какая же ты наивная! - покачав головой, снисходительно улыбнулся Семен. - Он потому тебе и признался, что вы были один на один, без свидетелей. Кто еще может подтвердить твои показания?
- Никто!
- То-то и оно. А ты - пострадавшая, следовательно, лицо заинтересованное.
- Ну и что! А мои синяки и ссадины? Они же не прошли, и экспертизу еще не поздно сделать.
- Ты сама упала! Да, ты ему позвонила, назначила встречу, вы увиделись. Он и не станет этого отрицать. Ты спрашивала его о Натали, о ее жизни. Зачем? А кто его знает? Назвалась писательницей, заморочила голову, он рассказал тебе все, что знал, и вы расстались. Ни о каком похищении он не знает, да он и не представляет, что ты там себе насочиняла. Если ему не поверят, пусть опросят свидетелей: мать Натали Бербер и жену Шпакова, они подтвердят под присягой, что вы, Антонина Васильевна, им представлялись писательницей. Есть у тебя возражения на этот счет?