Эшелон приближался к мосту. Укрытые брезентом танки казались не такими большими, как на поле боя. «Довелось-таки встретиться еще раз! Теперь я вас угощу уже не бутылкой с горючей смесью», — подумал Павленко.
Паровоз, словно принюхиваясь к мосту, замедлил ход. Павленко сосчитал до пяти и включил рацию. Зеленый глазок сигнальной лампочки успокоительно подмигнул — все в порядке. Рука легла на лимб. Плавный поворот — и стрелка указателя волн сместилась влево. Как только паровоз миновал мину, Владимир Павленко повернул лимб еще на одно деление.
Ослепительный свет метнулся под колесами головного вагона, контуры моста скрылись в клубах бело-коричневого дыма и пыли. Раздался раскатистый грохот. Задрожала земля. Мост какое-то мгновение еще держался на опорах. Но вот вместе с эшелоном сорвало с быков и многотонную мостовую ферму. Железо и камень, охваченные огнем и дымом, полетели в реку.
«ВНИМАНИЕ! ПОДРЫВАЮ МИНУ!»
…Майор-связист с элегантной бородкой, в безукоризненно сшитом кителе прогуливался по перрону станции Санок. В петлице его мундира красовалась ленточка креста «За военные заслуги».
Вот майор остановился перед дверью ресторана с табличкой «Только для немцев». Небрежно толкнул дверь. В вестибюле, не глядя на швейцара, ткнул ему в руки фуражку. В полукруглом зале, смотревшем большими запыленными окнами на перрон, было накурено. Многие офицеры успели изрядно выпить, за столиками шла оживленная беседа. На маленькой сцене длинноногая певичка с распущенными волосами сиплым слабеньким голоском что-то пела о «смелом немецком солдате». Майор отыскал у окна свободное место.
— Вот что, — сказал майор официанту, — принеси хороший коньяк. А это тебе, — и он протянул щедрые чаевые. Елейная улыбка застыла на лице официанта.
Потягивая коньяк, майор, казалось, погрузился в свои мысли. Однако это только казалось… Михаил Имас не имел военного образования. По война многому научила его. Хорошей школой оказалось подполье на станции Помощная, а затем — разведрота в партизанском отряде имени Пожарского. Михаил привык выполнять смелые и рискованные задания. Он знал французский язык, безукоризненно говорил на чистейшем берлинском «фольксдойче», метко стрелял из любого оружия, хорошо водил мотоцикл и автомобиль. В опасных сражениях и сложных ситуациях он не терялся и не падал духом, В бою стрелял короткими меткими очередями и умел быстро занять выгодную позицию. Партизаны называли Белого «счастливчиком». Но военное «счастье» немыслимо без выдержки и храбрости, а этими качествами Имас обладал.
Имел Михаил и другие ценные качества разведчика — осторожность и осмотрительность. Однажды в окрестностях города Санок автоматная очередь сразила немецкого офицера. Партизаны сняли с мундира ромбик с фашистской свастикой. Отправляясь вместе с Имасом на боевое задание, Риняк прицепил па свой китель этот ромбик. Михаил потребовал немедленно спять его: никто в отряде не знал, кто мог носить такой ромбик и за что им награждали.
— Разведчика подводят мелочи или нервы, — любил говорить Имас, — но чаще всего невнимание к мелочам.
Вскоре Михаил и Владислав взяли в плен немецкого лейтенанта. На его мундире красовался точно такой же ромбик со свастикой. Оказалось, что он является отличительным знаком немецких студентов, и Риняк, будучи поляком, конечно же, не мог носить его.
…Майор-связист приказал официанту открыть окно. Легкий сквозняк потянул из ресторана табачный дым. Имас незаметно наблюдал за работой камеры хранения. Вот к ней подошли три офицера. Колченогий ефрейтор с тыквообразной головой, посаженной на длинную шею, осматривал чемоданы, простукивал и прослушивал их. «А, черт тебя возьми! Что же делать?»
Выходя из ресторана, Имас задержался у зеркала, провел расческой по волосам, поправил фуражку и взглянул на швейцара. Это был мужчина лет сорока с большим шрамом на лице.
К удивлению Михаила, у швейцара на груди висел золотой знак «За рукопашный бой». Имас впервые видел такую награду, но знал, что она выдавалась за участие в пятидесяти рукопашных схватках. «Повезло тебе, фашистскому гаду. Уцелел. Но ничего, у меня тебе бой не выиграть».
Швейцар с мутными глазами пропойцы держал в руках плащ майора. Имас достал десять марок. Радость мелькнула в глазах швейцара.