Теперь перед разведчиками стояло новое задание. Дело в том, что в партизанскую хату Иозифа Бодзяка и в сельский ресторан Франтишека Пастущака поступили тревожные сигналы. Наши верные помощники — польские подпольщики — заметили появление новых вражеских частей. По некоторым данным, они якобы входили в 208-ю пехотную немецкую дивизию. Но так ли это? Все должен был разъяснить новый рейд Имаса и Риняка.
В штабную палатку вошли Похилько и Кабаченко, развернули оперативную карту. Нужно было выяснить, где находится штаб 208-й пехотной дивизии. Имас, слегка улыбнувшись, окинул карту взглядом:
— Так… все понятно. Ну, мы с Риняком поехали.
Разведчики спустились по тропинке вниз, где их ждал замаскированный в кустах трофейный мотоцикл, и уехали. После продолжительного молчания, когда треск мотоцикла затих, комиссар сказал:
— Тайное всегда становится явным… Ты молчал, Володя, и думал, что твои товарищи ничего не знают? Ну, скажи, какой бы я был комиссар? — Похилько вдруг заключил меня в свои объятия, — Поздравляем с днем рождения! Молод ты, командир. Для солидности хотя бы отпустил усы или бороду.
После поздравлений Кабаченко сказал:
— Думали, чем бы порадовать именинника, и решили, что лучший подарок — сводка. Здесь доблесть и труд всего нашего отряда. — И он положил на походный столик листок.
Похилько заглянул в листок, поднял указательный палец и начал читать:
— Уничтожено: паровозов — двадцать четыре, цистерн с горючим — пятьдесят пять, вагонов с военными грузами — шестьдесят один, платформ с автомашинами — двадцать три, с танками — четырнадцать. — Похилько оторвался от листка и усмехнулся. — Люблю, когда летят под откос вражеские танки. Четырнадцать штук! С таким количеством танков уже можно выбрать участок и прорвать оборону. Взорвано: депо, лесозавод, пять шоссейных мостов. Повреждено: тридцать семь вагонов с военными грузами, девять — с боеприпасами; четыре пассажирских вагона.
— И захвачены трофеи, которые мы еще подсчитаем, — сказал я, пряча в нагрудный карман дорогой для меня листок.
Комиссар поднялся:
— Пойду, побеседую с нашими агитаторами. Они уже провели в ближайших селах восемьдесят семь митингов и немало распространили листовок. У поляков чувствуется подъем. Они натерпелись в неволе и охотно берутся за оружие.
Комиссар, откинув полог палатки, вышел, а я склонился над картой. Еще раз внимательно прочел подготовленные для передачи в Центр наши радиограммы и, подписав их, передал начальнику штаба.
Разве я мог думать в ту минуту, что пройдет время и о боевых действиях нашего и других партизанских отрядов я с трепетным волнением прочту на страницах «Истории Великой Отечественной войны Советского Союза»: «Гитлеровцы несли огромные потери. В июне — июле партизаны пустили под откос 276 воинских эшелонов. Только партизанские отряды имени Пожарского под командованием Л. Е. Беренштейна, имени Кармелюка под командованием Героя Советского Союза В. М. Яремчука, диверсионные группы партизанских отрядов имени Кирова (командир М. Я. Наделин), имени Суворова (командир С. А. Санков) в июне подорвали 42 воинских эшелона с боевой техникой и живой силой врага».[21]
Наши разведчики и польские подпольщики разгадали маневр гитлеровского командования, которое значительное число танковых и моторизованных соединений держало в резерве армий, чтобы этим стальным кулаком наносить контрудары и производить контратаки. Гитлеровцы создали глубокую 240-километровую хорошо оборудованную в инженерном отношении оборону и надеялись удержать занятые здесь позиции в своих руках.
В конце июня на линии вражеских коммуникаций обрушился удар белорусских партизан: в одну ночь тысячи зарядов тротила сокрушили мосты и железнодорожные пути. Одновременно две тысячи краснозвездных бомбардировщиков атаковали узлы коммуникаций противника на берегу Балтики, а также Белосток и Брест. Советские войска перешли в наступление и нанесли по врагу сокрушительный удар. Западнее Витебска, под Бобруйском и Минском, попали в «котлы» тридцать немецких дивизий. Тем временем советские танковые части — четыре тысячи боевых машин — стремительно продвигались на запад. В течение двух недель враг потерял 200–250 километров пространства, советские дивизии подошли к Двинску, Вильнюсу и Барановичам.
21
История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941–1945. М., 1962, т. 4, стр. 484.