В нашем, как и в других партизанских отрядах, разведчики пользовались вражеской формой. Но даже при отличном знании чужого языка, эти разведчики ежесекундно рисковали. В вермахте документация велась четко. Всем военнослужащим с момента зачисления на действительную службу выдавалась воинская книжка, состоящая из 25 страниц. Она являлась расчетным документом и удостоверением личности, дающим право на получение всех видов довольствия как в своей части, так и вне ее. В книжку вносились различные сведения о ее владельце: военно-учетный номер, группа крови, рост, форма лица, телосложение, цвет волос и глаз, особые приметы, размер обуви и т. д., все данные о прохождении службы, вписывались даже ближайшие родственники и их адреса. Мундиры гитлеровских офицеров, награды, знаки различия мы имели в изобилии, а вот без таких книжек приходилось туго.
Для Михаила Имаса припасали книжки пленных гитлеровских солдат и офицеров. Старались новых записей не делать, но страницы комбинировали так, чтобы приметы того или иного владельца документов и Михаила Имаса совпадали. Не менее кропотливую работу проделывал и Белый: нужно было запомнить адреса ближайших родственников, жены или невесты, когда, какое оружие получено и его номер, какие прививки сделаны ему, размер денежного содержания, отметки об отпусках, полученном мыле и прочей мелочи, на которой легко мог споткнуться даже бывалый разведчик.
Легенду о двух гестаповцах-отпускниках мы отработали детально. Нам удалось поймать двух гауптманов, спешивших в отпуск в Краков, и теперь задержка даже на один день могла сорвать операцию. Настоящие отпускники имели в своем распоряжении десять дней: день они «израсходовали» на дорогу к нам, два дня допрашивали их в отряде, пока не выудили все нужные сведения.
В ночь перед выездом Имаса и Риняка я получил от Шлензака записку: «Ваш майор под большим подозрением. Объявлен розыск. Гестапо известны его приметы».
Отработанная до мелочей операция провалилась. Что делать? Ведь засекреченный полигон мы все же обязаны обнаружить.
Тогда вместо Имаса вызвался Андрей Кучеров. Переодевшись в гитлеровские мундиры, Андрей и Владислав смогут проникнуть на полигон. Но начальник разведки не знал немецкого языка. И я отказал ему в просьбе.
Как-то комиссар зашел в мой курень вместе с Ширяевым и Чугуёвым.
— Командир, ребята выспались, их подкормили. Мы пришли к тебе за советом.
— Слушаю тебя, Филипп Петрович.
— Ширяев и Чугуев бежали с полигона в эшелоне. Он следовал в Краков, если они сумели уйти оттуда, то могут и возвратиться. Во всяком случае, можно послать одного из них вместе с опытным разведчиком. Конечно, необходима определенная подготовка, — продолжал комиссар.
Признаться, мне такая мысль в голову не приходила. Мы начали обдумывать план — как быстрей и надежней уничтожить полигон с гитлеровским секретным оружием, на которое бесноватый фюрер возлагал особые надежды. А это оружие уже действовало.
Первая ракета «ФАУ-1» разорвалась в центре Лондона и превратила в развалины несколько домов, похоронив под обломками более 100 убитых и несколько сот раненых. Англичан охватило беспокойство. Особенно их пугала внезапность удара — смерть приходила неожиданно, без воздушной тревоги и нарастающего гула бомбардировщиков. У людей не было возможности своевременно спрятаться в бомбоубежище. И все-таки, хотя «ФАУ-1» было довольно грозным оружием, удар его научились предотвращать, используя авиацию и артиллерию. Высота полета ракеты не превышала несколько сот метров, ее обнаруживал радар, а предупрежденный заранее самолет мог сбить «ФАУ-1».
На побережье Ла-Манша англичане сконцентрировали большое количество зенитной артиллерии, в проливе, почти до самых берегов Франции и Бельгии, ходили патрульные корабли с локационными установками, истребители союзников постоянно находились в воздухе. С помощью этих средств удалось ослабить первый яростный удар гитлеровской ракетной атаки.
Сложнее обстояло дело с «ФАУ-2». Полет ракеты на высоте 90 километров, космическая скорость с момента выстрела делали ее недосягаемой для зенитных и других тогдашних средств защиты.
Премьер-министр Великобритании У. Черчилль писал И. В. Сталину, что британская разведка располагает достоверными сведениями о том, что летающие ракеты немцы испытывают в Польше, в районе Дембицы. При этом он подчеркнул: «Действенность наших контрмер в значительной степени зависит от того, как много мы сможем узнать об этом оружии…» Черчилль просил И. В. Сталина, в случае если советские войска овладеют районом Дембицы, сохранить гитлеровскую базу и разрешить ее осмотреть специально присланным английским ученым. «В частности, — писал Черчилль, — мы надеемся узнать, как запускается ракета, потому что это позволит нам установить пункты запуска ракет… Возможно, что они (немцы. — Ред.) имеют тысячу ракет такого типа, каждая весом около пяти тонн. Будь это правильно, это стало бы серьезным моментом для Лондона. В настоящее время у нас около 30 тысяч убитых и раненых, но все население проявляет замечательную выдержку. Парламент потребует, чтобы я убедил его в том, что делается все возможное…»[23]
23
«Переписка Председателя Совета Министров СССР с Президентами США и Премьер-Министрами Великобритании во время Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.», т. 1, М., 1957, стр. 240, 242.