Франтишек Пастущак подружился с Александром Георгадзе. Они часто подолгу беседовали. Александр рассказывал Франтишеку о далеком Тбилиси и научил своего польского друга грузинскому кулинарному искусству, посвятив его в секреты кавказской кухни.
Пастущак попробовал кавказские блюда и, одобрив их, сказал:
— Отличная пища, она и ляхам по душе пришлась бы.
— Генацвале, каким ляхам?
Франтишек достал из шкафа старую книгу, открыл ее и, подбирая русские слова, стал переводить:
«Жил когда-то могучий властелин Карпат. Он имел четырех сыновей — Татра, Пеня, Бескида и Суда. После смерти отца Бескиду досталась в наследство западная часть отцовских владений. У него была жена по имени Барана, которая стерегла леса и охраняла зверей. Овдовев, Барана поселилась на самой высокой горе и воспитала двух прекрасных дочерей — Черноху и Белку, охранявших воду и рыб, и сына Ляна, покровителя полей и лугов. Умирая, Барана приказала дочерям дарить людям воду, а сыну — поля и луга. Дети, исполняя волю матери, разошлись по белому свету. Лян обращал бедные земли в луга или засевал их пшеницей. Черноха, проливая слезы, сошла в долину. Белка, резвая и веселая, побежала к морю, где, к великой радости, встретила свою сестру. Белка и Черноха свили венок из прибрежных цветов и, украсив им родную волну, покатили ее вперед. Эта первая волна, названная Вышедшей, или Вислой, достигла Балтийского моря. За ней спешили все новые и новые волны. Произошло это в момент летнего солнцестояния, когда земля наиболее пышно украшена цветами. И с тех пор по берегам Вислы девушки, отмечая праздник цветов накануне Ивана Купала, украшают волны великой реки плывущими венками. Теперь реку, по которой Черноха сошла с горы в долину, называют Черной Вислой, а ее сестру — Белой; гору, на которой жила Барана, — Бараньей горой. Народ, который живет в этих местах, назвали горцами, а народ, поселившийся на окружающих Вислу полях и лугах, назвали лянами или ляхами».
Пастущак бережно закрыл книгу.
Услышанную от Пастущака легенду вечером Георгадзе рассказывал у костра партизанам. Его слушали с большим вниманием.
Александр Георгадзе и другие разведчики под руководством Андрея Кучерова занимались: «снимали часовых», захватывали «языка». Такие тренировки проводились в отряде ежедневно. Ведь в наших буднях главное внимание уделялось разведке. В тылу врага не существовало понятий передний край, фронт, тыл, фланги. Фашисты могли появиться где угодно, поэтому партизаны наши учились всегда быть начеку.
Однажды начальник штаба сообщил мне:
— Володя, тетка Виктории живет в закрытой зоне. Ты понимаешь, какой это шанс!
Виктория согласилась поехать к тетке. Мы на немецких бланках отпечатали ей отпускное удостоверение и разрешение на проезд в вагонах, предназначенных только для немцев.
Вскоре мы узнали, что бензозаправщики, направляясь в закрытую зону, часто останавливаются в том селе, где живет тетка нашей разведчицы. Виктория сообщила нам, что в селе находится около сотни немецких солдат, а их командир капитан Костромской — отпрыск бежавшего из России князя, который после Октябрьской революции жил в Париже.
Костромской по вечерам часто прогуливался в окрестностях деревни и приглашал с собой Викторию. Одна из таких прогулок закончилась для князя встречей с партизанами. Мы взяли его в плен.
Во время войны мне доводилось встречаться с немецкими баронами, польскими графами, венгерскими помещиками. И вот передо мной стоял русский князь. Был он среднего роста, русый, с красивыми большими глазами, выправка офицерская, взгляд спокойный, но рассеянный. Говорил по-русски с акцентом.
Родился в Париже в семье дипломата. После революции родители в Петроград не возвратились. Закончил высшую военную школу в Марселе, служил в Иностранном легионе. С приходом немцев во Францию работал грузчиком. Год тому назад попал к власовцам.