Я остановился у вагона радисток. Они направлялись в распоряжение штаба партизанского движения при 1-м Украинском фронте. Девушки наслышались об отряде имени Пожарского и тайком одна от другой обращались ко мне с просьбой принять в группу. Не просила лишь одна — Шура Лунева.
На станции Знаменка Шура помчалась на вокзал за кипятком. Возвращаясь, засмотрелась на состав с самолетами и столкнулась со мной. Облила кипятком и растерялась. Так мы разговорились. Долго ходили, беседовали.
…А вот и станция имени Т. Г. Шевченко. Наш эшелон тепло встречали родные, друзья. Пришли люди, хорошо знавшие нас по подполью и партизанскому отряду. Как только к перрону приблизилась наша теплушка — сразу лихо заиграли гармонисты, в воздух полетели шапки, замелькали косынки. Такой искренней радости и веселья давно не видела станция.
— Володя, ты жив, здоров? — протискиваясь сквозь толпу, кричал чернобровый красавец Сергей Косяченко. — Недавно все разрушал, а сейчас все восстанавливаю, грузовики ремонтирую. Смотрите, как станцию отстраиваем!
Я поискал глазами Поликарпа Калиниченко. Пришел ли хозяин гостеприимной партизанской хаты? Сколько товарищей по борьбе приютил он, накормил, обогрел, помог уйти в безопасное место! Вот он, наш скромный Поликарп! Стоит себе в сторонке, и рядом с ним его миловидная и отважная жена.
— Поликарп! — кричу. — Как ты живешь? Иди сюда, дорогой, расскажи!
Мы обнялись.
Ничего, живу, Володя, вот строю дом, даю войску пополнение. У меня четвертый сынок родился.
Михаила Данильченко плотным кольцом окружили родственники. Мать не сводила с него глаз.
— Сыночек, а у нас яблони зацветают. Жду тебя, родной мой Мишенька. Господи, а борода у тебя какая! — и она натруженной старческой рукой смахивала набежавшие на глаза слезы.
К нам пришли знакомые железнодорожники. На перроне наперебой звенели и гудели голоса, еще сильней ударили плясовую гармошки. Сколько радостных улыбок, пожеланий, напутствий!
— Ты же смотри, сынок, пиши… мы ждем…
В теплушку полетели первые весенние цветы.
— Мы вам путь к победе устилаем…
И снова наперебой заливаются гармонисты.
— Круг, ребята, шире круг!
Иван с Белым принялись отплясывать «яблочко».
К веселившимся подошел коренастый, хорошо сложенный шатен. Офицерская гимнастерка без погон, галифе, хромовые сапоги, отличная выправка незнакомца — все это говорило, что он имеет прямое отношение к армии. Остановился, словно налетев на невидимую преграду, радостно вскрикнул:
— Так это же пожарцы!
Первым узнал его Имас.
— Зигмунд! Здравствуй! — Михаил обнял и расцеловал своего боевого друга.
Зигмунд Жулковский был жителем города Лодзи. Для него война началась в сентябре 1939 года. Фашисты шквальным артиллерийским огнем смяли его роту. Зигмунд вместе с семьей попал в концентрационный лагерь. Двух дочерей и жену гитлеровцы отправили в печь крематория, а его с группой неблагонадежных офицеров «откомандировали» в душегубку.
Когда за хлопнулись железные дверцы, Зигмунд смочил мочой носовой платок, закрыл им нос и дышал, пока не потерял сознание.
Из душегубки трупы выбросили в каменный карьер. Ночью капитан Жулковский пришел в себя и выбрался из кучи мертвецов. Польские подпольщики подобрали обессилевшего Зигмунда. Потом он попал в немецкий строительный батальон и оказался в Кировоградской области.
Вместе с другими поляками, работавшими в лагере для строителей, Жулковский установил связь с подпольщиками и попросил помочь им перейти к партизанам. С помощью местных подпольщиков поляки перебили охрану, захватили склад с оружием, погрузили автоматы, винтовки, гранаты на две автомашины и пригнали их в лес.
После соединения с частями Красной Армии поляки изъявили желание воевать в дивизии имени Тадеуша Костюшко, сформированной на территории СССР.
И вот радостная встреча. Нашлась бутылка водки, граненый стакан, краюха хлеба с добрым куском сала.
— За освобождение Польши! За нашу дружбу! За твое, Зигмунд, скорейшее возвращение на Родину!
Пронзительный свисток паровоза возвестил: «По-ра-а-а! В дорогу-у-y. Звякнули буфера.
— Встретить бы мне вас, боевые друзья, в Польше… — Зигмунд бежал рядом с вагоном, — До встречи! Где-нибудь в Польше мы еще ударим «яблочко»!