Занятия продолжались и с каждым днем становились все напряженнее. Первую часть программы по водолазной подготовке мы отработали. Каплей провел с нами контрольные занятия, выставил оценки в журнал. Он сказал, что в следующем учебном периоде водолазка у нас станет посложнее. Мы будем работать с аквалангами, в гидрокостюмах, с автоматами подводной стрельбы, учиться ориентированию под водой, осваивать подводные буксировщики.
Теперь основной упор Поповских уделял тактико-специальной подготовке, топографии, английскому языку и стрельбе. Методика огневой подготовки у капитан-лейтенанта была своя, никем не признанная и не описанная в наставлениях. По слухам, гулявшим среди матросов, нашему каплею частенько влетало за самоуправство и нарушение правил техники безопасности.
Непреложной истиной в огневой подготовке для каплея было знание материальной части вооружения. Он абсолютно наплевательски отнесся к тем навыкам, которые мы получили в учебках.
— Меня не волнует, что вы там изучали и из чего стреляли! Снайперами-оленеводами вы были на гражданке или значкистами ГТО — абсолютно не гребет! Я пущу в свободное обучение лишь того, кто сможет сделать вот так!
Поповских стоял лицом к строю, АКМ-С висел у него на шее, руки свободно лежали на нем. Сзади него стояли два матроса-годка, помогающие в проведении занятий. Один из них без команды достал из подсумка картонную трубку ракеты и открутил колпачок.
Ракета по пологой дуге ушла в воздух.
До этого капитан-лейтенант даже не шевельнулся. После запуска он в доли секунды достал из подсумка магазин, на глазах у нас снарядил его двумя патронами, вынутыми из кармана, пристегнул и, не снимая автомат с шеи, короткой очередью сбил ракету на излете.
Никто из матросов в первые секунды ничего не понял. Только спустя несколько мгновений по всей группе прошел восхищенный вздох.
А Поповских спокойно продолжал:
— Кто сможет это повторить, огневую подготовку будет посещать только когда захочет. Кто пробует и не сможет, до конца всей службы таскает на стрельбы ящик с учебно-материальной базой на всю группу! Итак, желающие?
Никто не осмелился даже попробовать. Я точно знал, что у меня вряд ли так получится. Позже, когда я служил офицером, у меня так ни разу не получилось, сколько я ни тренировался. Лишь один раз, уже на войне, сверхсрочник-чукча услышал от меня про Поповских и точно так же сбил из своей СВД ракету, пущенную мной.
Теперь мы заново записывали в своих блокнотах, что такое выстрел, какова его физическая сущность, и наизусть заучивали все детали и механизмы автомата Калашникова, пистолета Стечкина, пулеметов, гранат, гранатометов, пистолетов. Разбирали мы оружие не только на столах в открытом учебном классе и на плащ-палатках. Мне запомнилась эта вот операция на ходу. Мы должны были распихать все железки по карманам, а потом собрать автоматы. Один матрос при этом потерял крышку ствольной коробки. Мы полчаса всей группой ползали, искали ее, воспитывались через коллектив.
Однажды вечером мы с Федосовым выпросили в баталерке у Маркова свои маскхалаты. Пока я его отвлекал, задавая глупые вопросы, Федос запихнул за пазуху форменки еще один халат и ретировался в кубрик.
Уворованный халат мы располосовали, вооружились иголками с нитками и пришили себе на грудь по два объемных кармана. Чтобы эти вот специально оборудованные костюмы не перемешались с остальными в общей стопке, мне пришлось наврать мичману, что командир дал распоряжение хранить маскхалаты в рюкзаках. Марков поворчал, вечером после ужина построил всю группу, выдал нам рюкзаки и приказал их укомплектовать. Позже он признал, что снаряжение группы на занятия стало происходить намного быстрее. Куда проще выдать матросу уже снаряженный рюкзак, чем возиться по нескольку минут с каждой военно-морской шмоткой.
На следующий день на занятиях по тактико-специальной подготовке, при выдвижении в район, командир на ходу по-английски приказал нам разобрать оружие. Мы с Федосовым, следуя друг за другом след в след, закинули ремни на шею и начали разборку. Детали мы сразу же складывали в нашитые карманы, потом доставали их в обратном порядке и собирали автоматы. Рацпредложение, так сказать.
Поповских отметил наши старания одобрительным хмыканием, осмотрел нашитые карманы. Хорошо, что не поинтересовался, из чего мы их скроили. Не царское это дело. Он никому не приказал сделать так, как у нас. По его мнению, личный состав должен прийти к этому сам, не через голову, так через руки и ноги.