Надо сказать, что в последнее время Андрей Иванович пристрастился к рюмочке — впрочем, в разумных пределах. В свободные от дежурства в поликлинике дни он часто покупает косушку дешевой водки и идет в лесопарк. В лесопарке тихо, покойно, красиво и мало людей; время от времени Андрей Иванович усаживается на скамью (у него уже выработался маршрут и есть свои, знакомые, уютно расположенные скамейки), наливает в пластмассовый стаканчик на донышке, выпивает и закусывает сухариком бородинского хлеба. На душе светлеет, теплеет; Андрей Иванович встает и неторопливо идет дальше, пустынными желтыми, зелеными или черно-белыми — в зависимости от времени года — аллеями, и медленно, с удовольствием, часто возвращаясь в мыслях назад, мечтает о том, как он разрешит то или иное неподдающееся уравнение и будет признан великим математиком — и как, какими людьми и в какой обстановке это признание произойдет… Впрочем, математикой он не занимается и не тяготится этим — просто ему приятно мечтать. Однажды Андрей Иванович встретился с так же одиноко гуляющей женщиной; женщина спросила спички, и они познакомились. Они встречались еще несколько раз, и Андрей Иванович пригласил ее в гости; но женщина смотрела на Каркушу с брезгливостью, которую не могла скрыть, а Каркуша стал(а) прыгать и злобно орать, и у них ничего не вышло. Теперь Андрей Иванович опять гуляет один. Эти свои прогулки с четвертинкой в кармане он называет “я и осень”, “я и лето”, “я и весна”…
Но больше всего Андрей Иванович любит зиму. Морозными вечерами, когда за окном не видно ничего, кроме серебристых по черному льдистых кружев, Андрей Иванович заваривает себе крепкого чая, берет блюдце с сухариками и садится в свое глубокое, мягкое, теплое кресло между журнальным столиком и Каркуном. Андрей Иванович неторопливо пьет чай, покуривает, смотрит приключенческий видеофильм, или читает классический детектив, или клеит модель самолета, — а Каркун совершает вечерний туалет: ерошит перья, трясет головой, роется клювом под мышками и ожесточенно, с фырканьем вентилятора, чешет себя за ушами, поочередно перекидывая через крыло то одну, то другую когтистую лапу. Время от времени Андрей Иванович отрывается от своих дел и ласково говорит:
— Ну что, Каркуша? Опять кушать хочешь?
— Кар-р-р!… — отвечает Каркун.
И получает сухарик.
Конец.
1999-2000