Почему Карло отлучился со склада и вообще с фабрики? Дато умалчивал об этом, видимо, не без умысла, и я сделал в блокноте пометку. Похоже было, что Карло сильно насолил кому-то. Но что заставило его перейти на склад? Вопросы возникали один за другим. Я с трудом улавливал связь между арестом Карло и тем, что обнаружил на фабрике. Связь несомненно была, хотя бы потому, что в обоих случаях события вертелись вокруг «Ариадны». Как установить эту связь? Никто на фабрике не стал бы мне помогать. А Вашакидзе? Я перелистал документы и нашел характеристику Карло, подписанную Вашакидзе. Характеристика была прекрасной. И все же я не рассчитывал на Вашакидзе. Уж чересчур ревностно он относился к чести фабрики. Я вспомнил, как Дато сказал: «Говорят, он приложил руку к несчастью Карло». Дато, конечно, ошибся, что-то напутал… В его положении можно было и не так ошибиться. А если обратиться к Ило? Он многое знал и, кажется, намекал, что без него мне не обойтись. Однако иметь с ним дело не хотелось.
Я записал вопросы. Они заняли две страницы. Но я сознавал, что это далеко не все, что у меня не хватает знаний. Предстояло самое настоящее расследование. А что делать с Леваном? Я обязан был рассказать ему обо всем, и разговор закончился бы отстранением меня от расследования. Нана? На нее я надеялся больше. Однако она наверняка помчалась бы к главному, и в лучшем случае к расследованию подключили бы опытного сотрудника редакции, у которого я оказался бы на побегушках. Внештатным корреспондентам не доверяют серьезных дел. Как же быть? Сказать или умолчать? Я выбрал умолчание. Чтобы в какой-то мере обезопасить себя, я решил действовать через голову Левана, написать докладную на имя главного редактора и отдать Элисо с просьбой «забыть» ее в столе. В ближайшие дни Элисо уходила в декретный отпуск. В случае скандала я мог бы прикрыться «забывчивостью» секретаря. Это был не самый лучший путь. Но иного я не видел.
Часы показывали одиннадцать. Нина не звонила. Я набрал номер ее телефона.
— Это мастер по станкам.
— Господи! Разве ваш рабочий день не закончился?
— Видите ли, станки — это моя левая работа, и я могу заниматься ею только поздно вечером. Между прочим, из-за вас я отказал клиентам. Вы ведь обещали позвонить.
— Мастер, вы становитесь невыносимым!
— Это почему?
— Потому что вы меня разбудили и…
— Вы плохо себя чувствуете? Не могу ли я для вас что-нибудь сделать?
— Можете!
— Что?
— Замолчать!
Я молчал и с тоской думал, что вот сейчас она повесит трубку и на этом все кончится.
— Приятно, когда вы молчите, — сказала Нина.
Еще не все потеряно, подумал я и произнес:
— Хорошо, буду молчать.
Прошло несколько секунд.
— Ну, что вы молчите?
— Сами же сказали, что вам приятно, когда я молчу.
— Ладно, говорите. Только недолго. Я должна спать.
— Почему «должна»?
— Потому что у меня режим.
— Значит, я прав, вы заболели.
— Я больна давно. Я хромая. Разве вы не заметили этого?
— Заметил.
— Героический мужчина! Даже хромота не остановила вас?
— Не остановила.
— Мне это приятно, но я должна попрощаться.
— Секунду! Я перебил ваш сон и хочу исправить ошибку. Медики утверждают, что прогулка на свежем воздухе…
— Почему вам надо прогуливаться именно со мной?
— В самом деле, почему? Как это объяснить?
— Разве я должна вам подсказывать ответы? Вы же за словом в карман не лезете. Придумайте что-нибудь!
Придумывать ничего не хотелось, и я сказал:
— Не буду. Я просто хочу видеть вас.
— И вы столько нагородили во имя одной человеческой фразы? — сказала она.
Не знаю, как это получилось, но я убедил Нину, что смогу закрепить станок, и мы договорились, что утром я приеду к ней.
На следующий день я появился в редакции чуть позже десяти с готовой докладной. Главный проводил планерку, и нам с Элисо никто не мог помешать. Я был в приподнятом настроении. В двенадцать меня ждала Нина.
— Какой ты нарядный! — сказала Элисо. — И галстук тебе идет. Напрасно ты не носишь галстуки. Очень красивый костюм. Английский?
На мне был дешевый болгарский костюм, синий в тонкую белую полоску, но выглядел он хорошо. Я не стал разочаровывать Элисо и утвердительно кивнул.
— Как ты себя чувствуешь?
— Все хуже переношу жару. Скорее бы в декрет. Будешь заходить к нам? Или тебе претит вид беременной женщины?