Гурам и Эдвин ошалело посмотрели на проем, а потом не выдержали и расхохотались.
Мы сели в машину и поехали к Дато, с которым мне предстоял серьезный разговор. Я не хотел думать об этом. Рядом сидела Нина, впереди — Гурам, и не было для меня никого ближе, чем они. Что еще нужно человеку? Но мысль о предстоящем разговоре все больше тревожила меня, и я понял, что не освободиться от нее, ибо есть еще что-то такое же необходимое человеку, как любовь и дружба, и такое же вечное, как эти чувства.
Расторопный Ванечка обслуживал нас, как старых знакомых.
Когда он принес форель, Дато извинился и отобрал у Нины тарелку. Орудуя вилкой и ножом, которые в его руках казались игрушечными, он отделил мякоть от костей и поставил тарелку перед ней.
— Теперь можете не опасаться.
— Спасибо, — Нина с наслаждением принялась за форель.
— Хирург! Виртуоз! — Гурам поднял бокал.
Форель была нежной, а «Цинандали» достаточно холодным.
— В жизни подобного не ела! — сказала Нина.
— Дружба со мной, Ниночка, имеет по крайней мере кулинарные преимущества! — похвалился Гурам.
— Где же вы были до сих пор?
— Кочевал по ресторанам и закусочным в поисках вкусных блюд.
— Ах, как много я потеряла.
Они продолжали в том же духе, и я тихо сказал Дато:
— Я кое-что узнал о Карло.
— Не верю я, что его оправдают. Не верю.
— Ты слушай. Если ехать от фабрики и у моста повернуть направо, дорога приведет к бывшей казарме. В ста метрах от нее есть заброшенный гараж. В этом гараже с грузовика «ГРМ 36–04» похищенную со склада шестнадцатого января «Ариадну» перебросили на другой грузовик.
— Как тебе удалось узнать?!
Обманным путем, мысленно ответил я. Я старался не думать о том, что поступаю нечестно, обманывая даже такого жулика, как Ило. Нет-нет да и пробуждались угрызения совести. Мучительно было сознавать себя ловкачом.
— Можешь заняться гаражом и машиной? Ты помог бы мне, — сказал я.
— О чем ты говоришь?! Любое поручение выполню.
— Послушай, Дато, то, что я тебе сообщил, должно остаться между нами.
— Конечно, Серго. Теперь ты меня послушай. В зале — вон за тем столом, посмотри, где Ванечка принимает заказ, — сидит трое. Видишь?
— Вижу. — В одном я узнал Шота, хотя он и сидел ко мне спиной. — И что?
— Один из них, тот, который сидит к нам спиной, приложил руки к несчастью Карло. Я так думаю. Его зовут Шота, Шота Меладзе. Мне сказали, что он нигде не работает и за деньги нанимается проворачивать любое темное дело, что будто его нанял Коберидзе и… словом, враги моего брата, когда решили убрать Карло, а Шота, в свою очередь, нанял людей.
— Не совсем так. Твоего брата со склада увел этот самый Шота, Дато. Знаешь, где они провели час, необходимый, чтобы очистить склад? Дома у Карло.
— Не может быть!
— Это я точно знаю. Шота бахвалился в своем кругу, как он легко обвел вокруг пальца Карло, а один человек, — я имел в виду Ило, — все мне рассказал.
— Почему Карло пригласил Шота? — растерянно спросил Дато.
Я объяснил.
— Теперь понимаю. Мать убеждала меня, что перед арестом Карло заезжал домой. Я не поверил, не понимая зачем. В тот день мать была у нас.
— Дато, очень важно найти среди соседей свидетелей, которые видели в тот день Карло и Шота. Когда они пришли, когда ушли? Очень важно!
— Хорошо, Серго. Что еще надо сделать? Ты только скажи.
— Сделать надо многое. К примеру, узнать, куда увезли похищенную ткань. У них целая сеть магазинов в Тбилиси и других городах. Похищенное, конечно, не найти. Прошло столько времени. Но узнать, куда его увезли, надо. Твоего Карло упрятали в тюрьму потому, что он о многом догадывался. Так вот, я подумал, что он может помочь мне.
— Он? Тебе?
— Он мне. Устрой свидание.
— Хорошо, Серго. Скажи мне честно, как брату, есть надежда?
— Есть, Дато. Есть.
— Ох, Серго, я готов тебя расцеловать! — Дато обхватил меня своей здоровенной рукой и прижал к себе.
— Будет тебе.
— А теперь скажи мне, кто эта девушка?
— А что?
— Ничего. Просто так спросил. Красивая девушка.
— Красивая.
Гурам спросил:
— О чем это вы все время шепчетесь?
— Ни о чем, — ответил я. — Эдвин заскучал. Налей-ка вина.
Эдвин курил сигарету за сигаретой. Мне стало жаль его.
За одним из столов мужчины затянули песню. Ее подхватили сидящие за другими столами. Гурам не утерпел и вклинился в многоголосье, сразу обратив на себя внимание. Дато подал бас, а я — второй голос.
Эдвин восторженно слушал.